Костя сказал мне, что С-2 ему нравится и что парни типа меня и него рядом с такими девочками выглядят плебеями, как бы ни пеклись о стиле. Она опережает, не прилагая усилий.
Мы попрощались с сытым Костей и пьяной Дашей и вернулись в квартиру. С-2 сказала, что вот странно — теперь она знает нас обоих, чьи голоса прежде слушала в плеере. В общем, она только удивилась, насколько много мы разговариваем о шмотках.
— Вы знаете все об одежде?
Нам, нищим, приходится думать, что надеть. Намекнул на классовую дистанцию, и ей это не очень понравилось. Отмахнулась.
Ночью мы признались друг другу в любви. Позже С-2 спала, как красивая маленькая куколка. Когда устал ее разглядывать, встал у окна.
Я был слишком романтичен, как блеск залупы в сумерки после полового акта, который иначе как «занятие любовью» не назовешь. Смотрел из этой квартиры на огромную рекламу пятого телеканала по ту сторону улицы. С плаката и через дорогу на меня в упор пялились увеличенные до размеров целого здания Дмитрий Быков, Ксения Собчак и еще успешные и не очень красивые люди. Огромные коты и лукавый Быков как чувство, что я держу хрустальный шар в дрожащих руках, я очень устал от этого счастливого дня, возможно, самого счастливого в моей жизни, но одновременно мне было невыносимо тревожно. Острота существования усиливала инстинкт смерти, и по жизни я боялся счастливых случаев. Это было неправильное счастье, обман, скорее, эйфория, как после приема наркотиков, совсем не то, не устойчивое ощущение, которого можно добиться ежедневными физическими упражнениями. Радость и предвкушение потери тянули в разные стороны. Все, что ты испытываешь, слишком неоднозначно, думал я, если я даже не могу понять, как относиться к какому-нибудь Быкову (умиление и отвращение — чувствую в этом своем отношении нечто обывательское), странному умному еврею, невероятно трудоспособному и не очень опрятному, склочному толстяку, наполненному спиртным и говном, энциклопедическими знаниями и провокацией. Можно было помолиться под рекламным стендом, чтобы Дмитрий Львович и Ксения Анатольевна послали мне немного удачи, но это была бы неправда, потому что быть бездельником и неудачником приятнее и проще. Удача мне не была нужна.
и за окном плакат ксения собчак и лягушка быков
наверно я хочу немного денег не быть забытым
но сковывает страх перед успехом дорогая выпивка
прошу не будь как этот дедушка я слишком стар
тянусь к этой девочке понимая что сильно устал
Фрагменты будущей песни «пизда» крутились в голове.
Случайно положи взгляд на любой фрагмент мира и увидишь пиздеж, произнеси вслух имя предмета и в любом случае спиздишь ты спиздишь.
Проведя вместе три дня и две ночи, вдвоем сидели в кафе в центре Москвы. До поезда оставалось немного времени. В окно я видел улицу Никольскую, на которой долбили асфальт машины из будущего. Продолжают функционировать машины. Поднимались металлические мотыги и с размаху втыкались в асфальт, как в первом кадре фильма Хржановского «4». Денег у меня не было — закончились, платила С-2.
Я поглядел в меню и сказал, что мне все равно, какой чай пить. Не понимал, как это может столько стоить.
С-2 вроде уже не была уверена, что хочет со мной быть. Она быстро наигралась, но и выкинуть игрушку не могла. Я отчего-то прятал руки под стол. Мы разглядывали друг друга как исподтишка. Решил, что съезжу в Петербург, заберу вещи, брошу работу и вернусь жить в Москву. Нужно было больше слушать Марата, он знал жизнь. Но, раз карта так легла, я решил все бросить: работу с хорошим другом, которого звал отцом, и квартиру, которую оплатил вперед на месяц. Больше мы не будем разговаривать о литературе и кинематографе с молотком или дрелью в руках. Но подсознание знает лучше, как пишутся стихи.
Я еду в свою подзамочную комнату с тучным кряхтящим водилой под боком, таким, что во время остановки без сквозняка в окно хочется жечь спички, но еще немножко размышляешь — вдруг сдетонирует. Обязательно позвони мне, я хочу твой голос слушать и думать, какой ты весь острый.
| — Отец, я хочу съездить в Москву на пару дней.
— Что там за телка опять? Сынок, не глупи.
Но, с другой стороны, он ведь знал жизнь. Марат, как зашитый алкоголик и хороший писатель, знал, что я должен наступить тысячу раз на эти грабли, и никакие доводы мне не помогут. Да чего там, сам Марат тоже уехал бы куда угодно ради призрачно-розовой шарманки.
— Отец, по ходу, я не вернусь на работу. Переезжаю обратно в Москву.