— И вот еще. У тебя проблемы с фабулой. А у меня — совсем нет идей. Ты, братан, море блевотины, из которого я черпаю стаканом и иду в лабораторию. Фонтан, из которого мы пьем мутную водицу. Это четыре.
— Или еще твои отношения с Дашей. Это ведь как у меня с Оксаной, только наоборот. Ты как бы ею руководишь. То есть она — как я. Оксана руководит мной, а ты Дашей. Мы утонем в хаосе, — сказал я, — без вашего чуткого руководства. Вот так, милый мой друг.
— Ну, и проблемы со сном. Ты спишь по десять часов в сутки. Никакая беда не способна нарушить твой сон. Я, сколько себя помню, с детства по временам страдал бессонницей.
Мне кажется, что в этом списке была еще тысяча пунктов, но вдруг я не могу больше ничего вспомнить. Хватит, думаю, достаточно. Вообще, эта тема утомила меня и оказалась не такой важной. Не смог ее вытянуть.
— Ладно, короче, тебя не существует, — сказал я.
— Да, конечно, меня не существует, — ответил Костя.
Я выпил, он закусил. Его не существует, да, это я на самом деле выпил и закусил. Или меня не существует, и на самом деле закусил и выпил он.
На «девять рассказов» было очень много отзывов. Лично я получал сообщения чуть ли не каждый день. У меня случился временный параноидальный срыв. Не понимал, как ужиться с этим миром. С одной стороны, долги, которые невозможно раздать, и чувство вины, с другой — эти хвалебные оды и отсосы. Я чувствовал себя шарлатаном. Однажды я удалил всех незнакомых людей из «друзей» и удалил все хвалебные отзывы на стене группы «макулатура» «вКонтакте». Стало немного легче.
Потом начал успокаиваться, и жизнь как-то поехала дальше. Плюнул, опять добавлял в «друзья» всех желающих. Нужно было думать, что делать и что теперь сочинять. Я совершенно не понимал, куда пойти работать, уже начинал со страхом думать об актерских кастингах.
Но тут опять позвонил Крис Пенн и позвал поработать на срубе. Для этого в очередной раз пришлось на время уехать в пригород Петербурга. Я хотел убить двух зайцев: заработать с Крисом Пенном и выбить деньги из Дениса. Но мы не смогли найти этого рыжего мудака — тот скрывался и уже должен был денег не только мне. Одолжил вроде как денег на материал и исчез, а гостевой домик на Вуоксе до сих пор стоял недостроенный.
Там вечерами после работы я впервые в жизни стал использовать веб-камеру, чтобы общаться с Оксаной через Skype. Мы сильно привязались друг к другу.
А днем занимался тяжелой работой: ворочал бревна и обрабатывал их электрорубанком. За каждое обрубаненное бревно платили 200 рублей. Огромные и умелые мужики легко зарабатывали на такой работе от 2000 до 3000 в день.
— У кого-то получается хорошо, у кого-то — плохо, — сказал Крис Пенн.
И он был прав. Лично я в этом ремесле звезд с неба не хватал. Мой рекорд — восемь бревен за день, и, в принципе, это было бы достижимо как ежедневная норма. Но у нас все время что-то вставало: то не было электричества, то рвались ремни на рубанке, то тупились ножи или нам становилось лень работать до заката. Никак не могли войти в ритм. Вечерами я нервничал. Думал, что тут заработаю денег и пойму, что писать. Но иногда я еле делал пять бревен, денег не шло, писать не хотелось. В результате за две с половиной недели такого труда я заработал совсем мало, если учесть затраты на проезд и покупку еды. Зато проявил слабость и начал снова есть молочку и яйца после семнадцати месяцев растительной диеты — боялся загнуться на веганстве под тяжестью бревен.
В один из вечеров, когда Крис Пенн смотрел телевизор, я придумал себе упражнение: записывать сценарий рекламы, глядя ролик. Я тщательно описывал идиотские сюжеты о крылатых бутылках пива «Клинское» и говорящих конфетах M&M’s. Чтобы, никак не нарушая соответствия с тем, что творится на экране, сделать стилистически безупречный и внятный текст. Такое упражнение над своим стилем. Этот опыт, полезный или бесполезный, я привез из командировки.
И в этот раз в Москве мне, наконец, повезло — узнав, что появилась вакансия «технический писатель», я устроился работать с Костей. Три на три, всего по семь-восемь часов. Зарплата — не огромная, но жить на это можно было. 25 тысяч рублей в месяц при 27-часовой рабочей неделе, это было то, что нужно — больше 200 рублей в час.
Кирилл тоже тем временем переехал в Москву. Мы через ЖЖ нашли барабанщика — Сашу Сопенко — и начали репетировать, раз или два в неделю. Разбирать готовый материал и потихоньку сочинять новое.
У нас была одна проблема: Борис. Он обещал, что научится играть на клавишах, но учеба не очень продвигалась. Правой рукой более-менее мог перебирать, но левой в это время мог жать не больше одной клавиши. Репетировали мы обычно с девяти вечера, и Борис часто был пьян к этому времени. Когда я говорил «тебя нужно уволить», это лишь отчасти было шуткой. Но я немного боялся за Бориса. Его брак вот-вот должен был развалиться, жена и мама говорили мне, что ему совсем нечем будет заняться, если он не будет играть в «макулатуре».