я вижу свет постепенно гасит темный огонь
я вижу тень закрывает небо черной луной
и вижу как моет руки темно-серой водой
мой настрой мой настрой
Но я, да, нащупал это, настоящий эмоциональный ключ, колодец, из которого пил нужное настроение или, как некоторые говорят, — «вдохновение».
Пока мы ужинали на своих местах купленными в «Пятерочке» салатами и слойками, проводники закрыли волшебную дверь. Наверное, кто-то из пассажиров доложил. Оксана устала и уснула, свернувшись клубочком в кресле. Мы с Зораном и Женей продолжали пить в тамбуре. Женя, уже не трезвый, пытался открутить ножом винтики, чтобы снять дверь и продлить чувство свободы, но не получалось, и он, не выдержав напряжения, выбил окошко локтем. Женя открывал свои темные стороны. Изначально казавшийся мне ровным, он скрывал за своими длинными ресницами разрушительные инстинкты и тягу к самоуничтожению. Женя выбил окно, но почему-то я — изранил руки, вытаскивая опасные стекла по периметру.
Потом алкоголь подействовал в полную силу, и мы с Женей наперебой стали рассказывать Зорану о несчастном детстве и бессмысленности существования. Он все это прекрасно знал, но без брезгливости и даже с интересом выслушал. А потом обнял нас одного за другим по-отечески, и на душе стало легче.
Когда я извинюсь перед Зораном за это происшествие, за слюни и сопли, распущенные от опьянения и усталости, он ответит, что извиняться не стоит. Симпозиумы в тамбурах поездов в конце гастрольных туров стали одними из самых любимых моментов в его жизни, признается Зоран.
В маршрутке мне становится плохо. Чувствую, как заболеваю. У меня нет оплачиваемого отпуска, поэтому я взял слишком много лишних смен, чтобы компенсировать две недели отгулов в связи с грядущим путешествием. Работал восемь дней подряд, и мой организм не выдержал. Еще на работе сегодня начал кашлять и сморкаться. Сотрудники трусливо косились на меня, боясь бациллы.
Сейчас, похоже, поднялась температура — плюс была тяжелая утренняя смена. Согласился поработать с утра, решил усраться напоследок, какая разница, если через несколько дней я буду купаться в море, подумал я. Но феназепам закончился, опять не спал ночь, и пришлось нелегко. Выключаюсь, проваливаюсь в муть, ударяюсь виском об окно маршрутки, включаюсь.
Я проехал нужную остановку. Но это ничего — выхожу — зато можно зайти в аптеку. Покупаю баночку драже аскорбиновой кислоты, бумажные платки и лекарства: терафлю, амиксин. Захожу в продуктовую лавку, покупаю мед и лимон. Дома съедаю всю аскорбиновую кислоту, долго разжевывая кислятину. Запиваю чаем с медом и лимоном.
Таблетка амиксина, завариваю «Терафлю», залезаю под одеяло с полным желудком теплой жидкости. Звоню Оксане, предупреждаю, что отключу телефон и лягу спать.
— Вытащи тогда ключи из замка, — советует она.
Хорошо, вытащу.
— Давай, выздоравливай скорее. Люблю тебя, — говорит она.
— И я. Целую очень, — отвечаю.
— Целую очень, — повторяет она.
Вылезаю из постели, вытаскиваю ключи из замочной скважины, чтобы Оксана смогла открыть дверь снаружи, когда вернется с работы. Чтобы не пришлось будить меня. Ложусь, и начинается карусель. Я не могу пройти регистрацию. Я забыл паспорт. У меня вообще нет паспорта. Переворачиваюсь на другой бок. Не могу найти Оксану в аэропорту. Мы ехали на разных маршрутках. Нам вообще не в этот аэропорт. Меня бьют мусора. Я валяюсь в обезьяннике, один мусор склонился надо мной и протягивает помятую тетрадку. Я не понимаю, что ему надо.