Мы познакомились летом 2002 года, на отработках перед началом учебы в университете. К тому времени я успел прочесть большинство книг из домашней библиотеки, не очень много, но хватало, чтобы поддерживать беседу с другими абитуриентами и студентами-филологами. На отработке нам придумали простую, но бессмысленную работу: каждый день выдергивали траву вокруг детской площадки, расположенной между седьмым корпусом и общежитием сотрудников Кемеровского государственного университета. Сидели на бордюре, вяло дергали травку и трепались о книгах, компьютерных играх и музыке. В чем-то расходились, но оба мы безоговорочно любили Tricky и, опять-таки, «Рабов лампы».
Мне папа давал двадцать рублей в день, Косте мама давала десять. Вместо того, чтобы купить себе пирожок и чай, мы покупали полтора литра пива «Жигулевское» и пачку сигарет «Балканская звезда». Конечно, очень скоро мы решили создать группу, подобных которой еще не было в природе.
Как раз примерно тогда один мой приятель перед уходом в армию продал мне компьютер за 1300 рублей (спонсировал папа). Я переписал у Кости немного музыки, сколько позволял объем памяти — у меня был винчестер всего на 300 Мб, неправдоподобно мало — и все многочисленные тексты, оставшиеся от его нереализовавшейся группы Japanese Puzzles. Я перечитывал эти тексты и выковыривал из них цитаты, как ловил жемчужины в потоке блевотины. «Я гомофоб с детства, как Гайдар, как Чук и Гек» и «Моя ручная горилла нассыт на вас, бегите в первый класс, читайте, как Элли покинула Канзас». Он писал очень необычно, используя поток сознания и сортирные мотивы, иногда скомканно, иногда воспаряя, писал ярко. Кое-что пиздил у западных команд, так как, в отличие от меня, понимал английский. При всем этом у него были явные проблемы с фабулой. В общем, чтобы понять, какими приблизительно были его тексты, достаточно послушать композицию Music Sucks, на беду записанный нами feat. с двумя друзьями Кости (только собственный куплет писал я, остальные три — дело Костиной головы).
Пытаясь переписывать его рэп, придать форму, как будто делая беллетристику из высокого искусства, я воображал себя Стивеном Кингом, переписывающим Марсельчика Пруста. Но все это происходило небыстро, только через полгода начали появляться тексты, казавшиеся нам достойными записи, и придумалось название «макулатура», именно со строчной буквы. Предлагая Косте это название, я вкладывал в него три смысла, прикреплял к нашему творчеству три отсылки:
— Старые газеты и книги, прочитанные и почти забытые.
— Тоска по непостроенному коммунизму.
— Последний роман Чарльза Буковски.
Можно в любой другой последовательности. Еще мне очень нравилось, что если перевести слово «макулатура» на английский и обратно, из слова pulp можно было извлечь много разных и странных смыслов. Например, «плоть» или «мягкая масса».
С зимы по осень 2003 года было написано мной и переработано из Костиных десять или, может, даже пятнадцать текстов. Но, к счастью, мы успели записать только семь. Записывались у Антона, друга Кости, который читает первый куплет в Music Sucks, используя самый дешевый микрофон-палочку Genius и запивая куплеты самогонкой. Самогонка спасла нас: возможно, если бы ее не было, мы бы успели записать и десять или больше песен, прежде чем вернулась домой мама Антона.
Сколько вышло, столько вышло, решили мы: это — наш первый альбом, а из того, что не успели записать, скоро слепим второй. Костя придумал название «у слонопотама на этот счет могут быть совсем другие соображения». Спустя время только одна композиция «карусель» будет казаться мне достойной жизни.
Потом в течение года мы еще много сочиняли, но записать не успели, потому что в конце 2004 — начале 2005 я уехал жить в Москву, а Костя остался в Кемерове.
Проект впал в кому.
Слушайте меня внимательно. Если что-нибудь случится, и я не напишу мою книгу, может быть, вам удастся ее написать. Идея ее проста, настолько проста, что, если вы не отнесетесь к ней вдумчиво, вы ее забудете. Она вот в чем: каждый на свете — Христос, и каждого распинают.
Шервуд Андерсон
Впервые выступали в Санкт-Петербурге 11 ноября 2009 года. «Макулатура» существовала к тому времени почти семь лет, но по-настоящему — всего год, ведь я все-таки первым настоящим альбомом считаю записанный в 2009 году «детский психиатр».
Костя жил там, в Петербурге.
К этому времени у него давно закончился условный срок, он окончил университет, уехал из Кемерова, полтора года проучился в аспирантуре СПбГУ, недолго работал журналистом в газете «Мой район», но сейчас временно сидел без дела и денег. Я всю вторую половину 2008 года на выходных тоже жил в Петербурге, в двадцати минутах езды от метро «Автово» и пятнадцати от метро «Проспект Ветеранов», в одной с Костей квартире, а в будни работал недалеко от города — на Финском заливе — строителем и жил в коттедже.