* * *
Чтоб хоть на миг унять своелюбви желание шальное,мужик посмеет сделать все,а баба – только остальное.
* * *
Как безумец, я прожил свой день,я хрипел, мельтешил, заикался;я спешил обогнать свою теньи не раз об нее спотыкался.
* * *
Со всеми свой и внешностью как все,я чувствую, не в силах измениться,что я чужая спица в колесе,которое не нужно колеснице.
* * *
Беды и горечи микробывитают здесь вокруг и рядом;тюрьма – такой источник злобы,что всю страну питает ядом.
* * *
Про все, в чем убежден я был заочно,в тюрьме поет неслышимая скрипка:все мертвое незыблемо и прочно,живое – и колеблемо, и зыбко.
* * *
Забавно слушать спор интеллигентовв прокуренной застольной духоте,всегда у них идей и аргументовчуть больше, чем потребно правоте.
* * *
Без удержу нас тянет на огонь,а там уже, в тюрьме или в больнице,с любовью снится женская ладонь,молившая тебя остановиться.
* * *
Как жаль, что из-за гонора, и лени,и холода, гордыней подогретого,мы часто не вставали на колении женщину теряли из-за этого.
* * *
Ростки решетчатого семеникошмарны цепкостью и прочностью,тюрьма снаружи – дело времени,тюрьма внутри – страшна бессрочностью.
* * *
В тюрьме я понял: Божий гласво мне звучал зимой и летом:налей и выпей, много разты вспомнишь с радостью об этом.
* * *
Чума, холера, оспа, тиф,повальный голод, мор детей…Какой невинный был мотиву прежних массовых смертей.
* * *
Ругая суету и кутерьмуи скорости тугое напряжение,я молча вспоминаю про тюрьмуи жизнь благословляю за движение.
* * *
В России мы сплоченней и дружнейсовсем не от особенной закалки,а просто мы друг другу здесь нужней,чтоб выжить в этой соковыжималке.
* * *
А жизнь продолжает вершить поединоксо смертью во всех ее видах,и мавры по-прежнему душат блондинок,свихнувшись на ложных обидах.
* * *
Блажен, кто хоть недолго, но осталсяв меняющейся памяти страны,живя в уже покинутом пространствезвучанием затронутой струны.
* * *
Едва в искусстве спесь и чванствомелькнут, как в супе тонкий волос,над ним и время, и пространствосмеются тотчас в полный голос.
* * *
Ладонями прикрыл я пламя спички,стремясь не потревожить сон друзей;заботливости мелкие привычки —свидетельство живучести моей.
* * *
Кто-то входит в мою жизнь. И выходит.Не стучась. И не спросивши. И всяко.Я привык уже к моей несвободе,только чувство иногда, что собака.
* * *
Суд земной и суд небесный —вдруг окажутся похожи?Как боюсь, когда воскресну,я увидеть те же рожи!
* * *
В любом краю, в любое время,никем тому не обучаем,еврей становится евреем,дыханьем предков облучаем.
* * *
Не зря ученые пред намиявляют наглое зазнайство;Бог изучает их умамисвое безумное хозяйство.
* * *
Ночь уходит, словно тает, скоро утро.Где-то птицы, где-то зелень, где-то дети.Изумительный оттенок перламутрасквозь решетки заливает наши клети.
* * *
Клянусь едой, ни в малом словеобиды я не пророню,давным-давно я сам готовилсебе тюремное меню.
* * *
Лишен я любимых и дел, и игрушек,и сведены чувства почти что к нулю,и мысли – единственный вид потаскушек,с которыми я свое ложе делю.
* * *
Когда лысые станут седыми,выйдут мыши на кошачью травлю,в застоявшемся камерном дымея мораль и здоровье поправлю.
* * *
Среди других есть бог упрямства,и кто служил ему серьезно,тому и время, и пространствосдаются рано или поздно.
* * *
В художнике всегда клубятся густовозможности капризов и причуд;искусственность причастного к искусству —такой же чисто творческий этюд.
* * *
Весной врастают в почву палки,шалеют кошки и коты,весной быки жуют фиалки,а пары ищут темноты.Весной тупеют лбы ученые,и запах в городе лесной,и только в тюрьмах заключенныеслабеют нервами весной.
* * *
Мы постигаем дно морское,легко летим за облакаи только с будничной тоскоюне в силах справиться пока.