* * *
В тюрьме нельзя свистеть – приметатого, что годы просвистишь,и тем, кто отнял эти лета,уже никак не отомстишь.
* * *
Какие прекрасные русские лица!Какие раскрытые ясные взоры!Грабитель. Угонщик. Насильник. Убийца.Растлитель. И воры, и воры, и воры.
* * *
Как странно: вагонный попутчик,случайный и краткий знакомый —они понимают нас лучше,чем самые близкие дома.
* * *
Я лежу, про судьбу размышляя опятьи, конечно, – опять про тюрьму:хорошо, когда есть по кому тосковать;хорошо, когда нет по кому.
* * *
В тюрьме о кладах разговорытекут с утра до темноты,и нежной лаской дышат воры,касаясь трепетной мечты.
* * *
Тюрьма – не животворное строение,однако и не гибельная яма,и жизней наших ровное струениежурчит об этом тихо, но упрямо.
* * *
Сын мой, будь наивен и доверчив,смейся, плачь от жалости слезами;времени пылающие смерчилучше видеть чистыми глазами.
* * *
Смерть соседа. Странное эхоэта смерть во мне пробудила:хорошо умирать, уехавот всего, что близко и мило.
* * *
Какие бы книги России сынысоздали про собственный опыт!Но Бог, как известно, дарует штанытому, кто родился без жопы.
* * *
Тому, кто болен долгим детством,хотя и вырос, и неглуп,я полагал бы лучшим средствомс полгода есть тюремный суп.
* * *
Скудной пайкой тюремного кормажить еврею совсем не обидно;без меня здесь процентная нормане была бы полна, очевидно.
* * *
Под каждым знаменем и флагом,единым стянуты узлом,есть зло, одевшееся благом,и благо, ряженое злом.
* * *
Здесь очень подолгу малейшие раныгниют, не хотят затянуться, болят,как будто сам воздух тюрьмы и охранысодержит в себе разлагающий яд.
* * *
Жизнь – серьезная, конечно,только все-таки игра,так что фарт возможен к вечеру,если не было с утра.
* * *
Мне роман тут попался сопливый —как сирот разыскал их отец,и, заплакав, уснул я, счастливый,что всплакнуть удалось наконец.
* * *
Беды меня зря ожесточали,злобы и в помине нет во мне,разве только облачко печалив мыслях о скисающем вине.
* * *
Сея разумное, доброе, вечное,лучше уйти до пришествия осени,чтобы не видеть, какими увечнымизерна твои вырастают колосьями.
* * *
Под этим камнем я лежу.Вернее, то, что было мной,а я теперешний – сижууже в совсем иной пивной.
* * *
Вчера, ты было так давно!Часы стремглав гоняют стрелки.Бывает время пить вино,бывает время мыть тарелки.
* * *
Страшна тюремная свирепость,а гнев безмерен и неистов,а я лежу – и вот нелепость —читаю прозу гуманистов.
* * *
Я днями молчу и ночами,я нем, как вода и трава;чем дольше и глубже молчанье,тем выше и чище слова.
* * *
Курю я самокрутки из газеты,боясь, что по незнанию страниця с дымом самодельной сигаретывдыхаю гнусь и яд передовиц.
* * *
Здесь воздуха нет, и пощады не жди,и страх в роли флага и стимула,и ты безнадежно один на одинс Россией, сгущенной до символа.
* * *
Не зря из жизни вычтены годана сонное притушенное тление,в пути из ниоткуда в никудаблаженны забытье и промедление.
* * *
Тюремные насупленные сводывесьма обогащают бытие,неведомо дыхание свободытому, кто не утрачивал ее.
* * *
Мои душевные итогиподбил засов дверей стальных,я был ничуть не мягче многихи много тверже остальных.
* * *
Исчерпывая времени безбрежность,мы движемся по тающим волнам,и страшны простота и неизбежностьтого, что предстоит однажды нам.
* * *
Овчарка рычит. Из оскаленной пастито хрип вылетает, то сдавленный вой;ее натаскали на запах несчастья,висящий над нашей молчащей толпой.
* * *
Тюрьма едина со странойв морали, облике и быте,лишь помесь волка со свиньейтут очевидней и открытей.
* * *
Не веришь – засмейся,наткнешься – не плачь:повсюду без видов на жительствонесчастья живут на подворьях удачи кормятся с их попустительства.