– Ну уж точно не ко мне, да. Ладно, хорошо, чего вы хотите-то?
– В футляре что?
– Где? – Ян обернулся и проследил за ее взглядом. – А. Скрипка.
– Твоя скрипка?
– Да.
– Ты играешь на скрипке?
– Да.
– И челка, – она изобразила пальцами, – чтобы походить на Башмета?
Ян хмыкнул. Забавно! Сходство было, а ведь он, как ни странно, никогда об этом не задумывался.
– Э-э… Башмет альтист. И дирижер. А откуда вы его знаете?
Кромешница отмахнулась от вопроса.
– Большая удача. Это хорошо, что ты умеешь делать музыку. Русалки очень это ценят. Смотри. Ты берешь свою скрипку и идешь на дно.
– Что-о, простите?
Она зыркнула на него сердито, и он понял, что лучше не перебивать.
– Ты идешь на дно и играешь музыку, – повторила она медленно, как будто говорила с маленьким ребенком. – Не бойся, ты не утонешь, я тебе гарантирую. Я тебе сейчас дам такую штуку, вокруг тебя будет воздух. За скрипку тоже не волнуйся, не испортится. Потом тебе предлагают за это награду, забираешь Элю и поднимаетесь наверх. Сама она никак не выберется.
– «Садко» на новый лад, да?
– Вроде того.
Ян поразмыслил. В голове звучали тревожные слова: Эля вскоре умрет, если он не вмешается. Но правда ли это?
– Кромешники не лгут, – напомнила Марина.
– Рассказывайте, да. Это слишком уж старая сказка, чтобы кто-то в нее еще верил.
Он споро накрыл на стол, налил гостье чаю, выставил конфеты и печенье.
– Тебе ничто не угрожает, – сказала русалка.
Она достала из кармана мантии круглую подвеску и положила на стол. Пододвинула к нему. Больше всего подвеска походила на грецкий орех, оплетенный серебряной проволокой. К ней прилагался черный кожаный шнур с металлическими заклепками.
– Это надевается на шею? – Ян тронул орех пальцем: на ощупь серебряная проволока была ледяной.
– Да.
– Орех?
– Да, орех. Бывший. В скорлупе воздух, он пустой внутри. Волшебная вещь. Благодаря тому, что там внутри пусто – то есть воздух, – ты будешь окружен воздухом. Спокойно спустишься на дно. Когда тебя встретят, ты сыграешь на скрипке. Что угодно. Что ты умеешь играть?
Ян поразмыслил, перекатывая подвеску по столу.
– Сольное… «Чардаш» Монти? Конечно, без аккомпанемента это не совсем то, но…
– Чудесно. Значит, сыграешь то, что умеешь. Музыки на дне слишком мало – по понятным причинам. Это будет подходящий выкуп. Все займет у тебя не больше часа. Воздушного заряда в орехе хватит. Если все пойдет по плану, ты вскоре окажешься на поверхности вместе с Элей. Это же не слишком дерзко с моей стороны, просить у тебя час твоего драгоценного времени?
Ян несколько раз кивнул, безотрывно глядя на таинственно поблескивающий орех.
– Если все пойдет по плану. А если все пойдет не по плану? Орех треснет и воздуха не останется ни в нем, ни в скрипке, ни во мне? И… Что если Эля откажется следовать за мной? В конце концов, она же сама решила занырнуть, здесь ей плохо. Это очевидно. А вы ей бабушка, вот она и придумала присоединиться к вам.
Марина не отвела глаз.
– Ты слишком рассудочный мальчик, – сказала она насмешливо, но потом посерьезнела. – Смотри. Воздуха в орехе хватит на час. Если ты управишься за час или быстрее, ты вылетаешь на поверхность, и на этом всё. Если ты не управишься за час, воздух в орехе кончится – он в любом случае кончится. Через час. Значит, ты попадаешь на поверхность без Эли. Это нежелательный вариант. Но тебе ничто не грозит, даю слово. Поверь мне. Мне больше не к кому обратиться, понимаешь? Плана Б не существует.
Ян глубоко вздохнул и взял со стола подвеску. Орех показался невесомым, но мертвенный холод проволоки пугал: через пальцы он дотянулся до самых костей, и руки сразу заломило. От одной мысли, что это придется надеть на шею и разместить на груди, Яна передернуло. Черный шнур шевельнулся как змея.
– Когда? – спросил Ян, решительно просовывая голову в кожаную петлю.
Шнур еще раз дернулся и уронил подвеску на грудь. Задержав дыхание, Ян стиснул орех в кулаке и просунул под ворот рубашки. Резкий укол холода – и всё. С глаз будто ушла пелена, зрение стало более острым, а сердце, кажется, забилось чуть медленнее.
– Сейчас.
– Ночью?
– Времени мало, Ян. Если ты согласен…
– Я же уже сказал, что согласен.
– Не сказал, – возразила строгая кромешница.
– Разве?
Ян выглянул в окно: совсем стемнело, и все так же лил дождь. Одежда его собеседницы была сухой, значит, гостья пришла еще до дождя. Долго ли она сидела тут, в его квартире, подыскивая слова, волнуясь, не откажет ли он?