Раздали слова. Вторым голосам было лучше, потому что листочки с текстом прикрепили к спинам первых голосов комсомольскими значками. Начинать пение должны были вторые голоса, а первые – подхватывать, потому что слов они тоже не знали, а петь с листа – не разрешили.
Концерт должен был состояться вечером.
Прорепетировали несколько раз, получилось вроде бы неплохо. Ответственные за мероприятие вдохновились и отпустили всех пообедать.
Кто-то потопал в часть, Григорий спустился в буфет. Поел беляшей, перемигнулся с разбитной «подавальщицей», как её называли, и тихонько попил пивка. Беляши были сочные, ещё теплые. Время пролетело приятно и незаметно.
Надо сказать, что пиво в тех местах – отменное, завод, ещё немецкий, был сделан на совесть и продукцию выдавал качественную. Хорошую организацию трудно испортить, на это надо очень много сил и времени.
Григория слегка сморило, а тут уж и хор на сцену пригласили.
Встали участники хора. Занавес открылся. Пошло всё своим чередом. Дебютную песню одолели сносно, приободрились, появились робкие улыбки.
Занавес то открывался, то закрывался. Григория стало сильно клонить в сон, после пивка, в тепле, потянуло прилечь прямо здесь, в кулисах. Он с большим трудом преодолевал искушение.
До антракта оставалась одна «ария». Вступил баянист, вышла маленькая девочка с огромными белыми бантами. На фоне песни «Едут новосёлы» она должна была прочитать стихотворение.
Баянист заиграл очень тихо. Возникла пауза, очевидно, девочка испугалась большого зала. Строем привели всех свободных от службы, зал был заполнен битком. Солдаты цинично разглядывали и давали нелицеприятные характеристики всему происходящему на сцене и тем, кто там находился.
Было неприятно видеть их морды со сцены.
Бо’льшая же часть – спала, сидя в креслах, перекрестив руки на груди, откинув головы назад, раскрыв рты, как приспособления для ловли насекомых.
Пахло кирзой и гуталином, как известно, тоже изобретённого немцами и замешанным на пиве и уксусе.
Вдруг издалека, словно это было не с ним, встряхивая оцепенение мягкой пивной анестезии, не узнавая себя, вступил – Григорий:
Девочка в ужасе закрыла лицо ладошками, заплакала и убежала. Баянист сдвинул меха. Оглянулся, ничего не понял и вновь заиграл. Хор посмотрел в кулисы, увидел гнев в глазах майора Ежова и выполнил команду «равнение налево» – на меня.
Григорий стал раскланиваться. В зале раздались жидкие аплодисменты, потом они превратились в бурную овацию и ураганный смех.
Занавес задвинули, объявили антракт, Григория с позором сдёрнули со второй ступеньки. Майор Ежов пообещал отправить его утром на гауптвахту.
Кстати, слово это тоже немецкое, означает – главный караул, помещение для содержания военнослужащих под стражей.
Григорий сидел в зале, строил рожи несчастным хоровикам, ему завидовали остальные и мучились ещё одно отделение. Даже показалось в какой-то момент, что отсутствие его окрепшего второго голоса плохо сказалось на общем звучании хора. Такие нахальные мысли лезли в его голову.
Впрочем, вряд ли бы он настаивал, слуха не было и не прибавилось.
Это как красота – она либо есть, либо её нет!
А всё началось со сна в бывшей немецкой казарме и немецкого же светлого пива, которое он трепетно полюбил и мнение своё не меняет по сей день.
Он с наслаждением пьёт пенную радость и видит угрюмые монастырские стены. Монахов с круглыми лакированными тонзурами на макушках, колдующих в пивоварне, и кто-то произносит: «Сохрани, Господи, солод и хмель!»…
Недавно он надумал залезть в поисковик и нашёл: «Если вам приснился гуталин или вы пользовались гуталином – значит, вас подстерегает неожиданное событие, которое полностью изменит ваши планы».
С тех пор он окончательно зауважал хоровое пение, любит его слушать, и телевизор на другие каналы не переключает.
Он достаёт из холодильника бутылочку светлого, вглядывается в лица певцов, пытается представить их жизнь и строит догадки – как они там оказались?
Особенно те, что стоят повыше – вторые голоса…
Иногда поёт сам. Только когда дома, да и то, если один и с бокальчиком нашего, настоящего, светлого – баварского «кюммеля».
Постскриптум.
Автор знает, что «кюммель» не пиво, а крепкая настойка, но отдаёт дань уважения герою рассказа «о солдатчине».