Гвозди
Сны стали навещать редко. На фоне сильной усталости, постоянной ломоты в плечах и всегда – под утро. Сон, не приносящий отдохновения. И повторяется один и тот же…
Возникает огромное существо, как большой кит. Не спит – никогда. Пыхтит, почёсывается обо что-то крепкое, ворочается. И постоянно всасывает в своё нутро огромные объёмы. Воды? Предметов? Всего, что вокруг? Процеживает их, равнодушно и быстро переваривает. И вновь – пасть ворот раззявит. Старый, замшелый. Только светлее там, где должно быть брюхо, а с других сторон – рыжий, помятый, как старые грузовики на свалке.
Потом с одной стороны вываливается из него – фурами, не разглядеть – что, а с другой – в отстойники, во вторичную переработку испражняется нутро. Отвратительно, физиологично.
Вдруг явственно курлычет телефон. Негромко, настойчиво. Привычно выскальзываю из-под одеяла. Кто? Что случилось? Метнулся к столику в прихожей. Скорее, пока не проснулись остальные, а главное – дочь. Кроватка в ногах нашей постели.
Прислушался. Тихо. Опять показалось. Какое-то наваждение. Уже в третий раз за последние несколько дней. Что это? Какой-то знак?
Постоял. И впрямь – тихо.
Вернулся крадучись, вполз под одеяло. Табло светится зелёным – 3: 33. Странное время. И смысл вдруг – тоже странный. Надо срочно загадать что-нибудь. Что? Мысли путаются, не знаю, с чего начать разматывать эту странность.
Пульсирует двоеточие после «тройки». В комнате душновато, но старую фрамугу открыть сложно, тем более сейчас – значит разбудить не только своих, но и соседей.
Открыть бы все окна, вдохнуть во всю грудь! Приласкать жену? Боюсь, меня не хватит. Лежу, и во мне теплятся нежность и благодарность. Она спит. И я вижу – даже во сне всё понимает. Я уверен. Зачем спешить, если рядом – жена, которая всё понимает. Вот, если она сейчас шелохнётся…
Закрываю глаза. Возвращаюсь в недавнее виде’ние. Вот оно! Какие-то детали пропали, но какие? Надо будет спросить у тёщи – что означает этот сон? Она мастерица, от бабушки научилась сны разгадывать.
Так. Что же там было? Вот это огромное существо. Дальше… Явно дополняю своими фантазиями! Настроение портится. А так хочется узнать точно, услышать про что-нибудь хорошее.
Неожиданно мгновенно засыпаю. Вздрагиваю от гудения электронных часов. Оно похоже на подлетающего майского жука. Давлю на кнопку. Встаю. Как ломит плечи. Совсем не отдохнул после вчерашней работы.
И это странное пробуждение ночью.
Шесть часов. Что же мне почудилось? Да! Звонок телефона. Надо собираться на работу. И поточнее вспомнить к вечеру, с тёщей поделиться.
Брожу бестолково по одному и тому же маршруту – кухня-ванная. Эти пробежки примиряют меня со сновидением, перешедшим в явь. Заторможенно ступаю, вкрадчиво. Мне мешает ночное воспоминание. Оно отвлекает от постоянной череды утренних движений и сборов на работу.
Прозевал, и яйца сварились круто. А хотел – всмятку. Запиваю остывшим крепким чаем, глотаю плотную массу. Вкус горький. И не чая, и не яиц – невкусная, разбавленная сухомятка.
Сонная жена появляется в ночнушке. На белом фоне цветочки синие льна.
Целует меня, не открывая глаз, уходит в туалет. Ждать некогда. Выхожу на лестницу. Шум сливаемой воды в туалете – вдогонку.
Бегу на трамвай, надо успеть.
Сажусь у окна, прикрываю глаза, впадаю в забытьё, но свою остановку не проехал. Привычка – великое дело! Выхожу. Здесь почти все выходят.
Разлёгся на большом пространстве окраины – заводище. Вот уже толпа валит к проходной. Работяги по цехам, руководство к столам, офисный планктон просачивается к компам, чертежам. Мимо сонного с ночи охранника. Ослепшего, как сова после ночной охоты.
Сейчас будет восемь часов утра.
Спешу со всеми. С кем-то здороваюсь, что-то говорю приветственно, улыбаясь. Они тоже спешат, чтобы вовремя сделать просечку на карточке. Ну, наконец-то – врываюсь в отдел, плюхаюсь на стул. Повращался немного, устроился удобней.
Сдерживаю дыхание. На целый день.
Восемь утра. Рано-то как! Мучительное, резкое слово, похожее на «рана».
Экран закрывает моё помятое лицо, можно подремать, восполнить трамвайный недосып. Часа через два оживиться, освежиться, даже в лицо плеснуть рыжей водицей из-под крана в курилке. С отвращением и по-прежнему вполвдоха.
Везде носятся рыжие частички окалины, пылинки формовочной глины и песка. Градообразующее предприятие круглосуточно гонит продукцию. Три года не могу привыкнуть. К рыжим цехам, воздуху-горлодёру, грохоту железа.
Ну не на рынок же идти, китайским барахлом торговать! И прятать глаза при виде бывших коллег.