Однажды писатель сказал, что так дальше продолжаться не может и он уходит. Мама сказала: «До свидания». Он обошел скамейку, на которой они сидели во время объяснения, дошел до конца аллеи… Но ничего не произошло. Тогда писатель быстрым шагом вернулся.
— Разве ты не понимаешь правил игры? — вскричал он.
— А что случилось? — испугалась мама ‹она уже вынула из сумочки «Кинонеделю» и размышляла, на какой фильм сегодня стоит сходить›.
— Почему ты меня не останавливаешь? — недоумевал тем временем писатель. — Назло, да?
— Я думала, ты хотел уйти, — призналась мама.
— И тебе ни капельки не жаль?
— Жаль, — сказала мама вежливо. — Но что я могу поделать?
— О Боже! — схватился за голову писатель. — Ты можешь попытаться меня удержать!
Больше они не виделись, а теперь вот снова встретились и прошли вместе по улице. Разговор не клеился: каждый был погружен в мысли о новой жизни, которую он вынашивал.
После перестройки о нем начали писать в газетах. Мама удивлялась, как можно такое печатать и, главное, читать, если есть уже Достоевский и Стефан Цвейг. Но мне почему-то нравилось. Однажды мы с ней даже купили сборник его прозы, изданный в каком-то независимом издательстве в виде брошюры. Однако читать его в таких количествах никто не смог, поэтому мама, считая тему исчерпанной, попросила меня отнести книжку в «Букинист». Там ее, впрочем, не приняли, объяснив: «Детективы в мягких обложках сейчас плохо идут». Аргумент, который несомненно мог бы стать достойным экспонатом в его коллекции отказов.
Зато маме неожиданно удалось осуществить свою мечту и захлопнуть наконец крышку мусоропровода над текстами, из которых ей так и не удалось извлечь никакой пользы.
Натюрморт
Теперь 70 607 384 120 250 ходила в Картинную галерею не одна: она познакомилась с Аллой. Алла была по образованию математиком, даже кандидатом наук, но считала этот этап своей жизни пройденным. Ее муж, профессор с мировым именем, ради которого она несколько лет назад перебралась в Берлин, заведовал математической кафедрой в одном из местных университетов. В свободное время он писал книги по алгебраической топологии и функциональному анализу, которые расходились среди его коллег почти как бестселлеры. 70 607 384 120 250 не понимала, как рядом с таким человеком можно охладеть к математике. Когда они познакомились с 55 725 627 801 600, она не умела даже читать ноты, зато теперь могла на слух записывать мелодии и без труда разбирала на фортепьяно несложные пьески. Даже страшно подумать, какие бы ей открылись перспективы, будь она подающей надежды выпускницей консерватории, а 55 725 627 801 600 — признанным светилом музыковедения! Впрочем, здесь, видимо, сказывались какие-то глубинные особенности ее характера: если бы она, к примеру, не дай Бог, была замужем за хирургом, то наверняка рано или поздно кого-нибудь разрезала, невзирая на отсутствие медицинского образования.
Но Алла, очевидно, не ощущала заразительного воздействия математических формул. Она теперь мечтала стать художницей и терпеливо срисовывала составленные из яблок и кувшинов натюрморты, чувствуя необходимость сначала постичь азы мастерства, а уже затем подключать воображение и двигаться дальше. В галерею она ходила также из образовательных побуждений, надеясь чему-то научиться у старых мастеров посредством подробного анализа их шедевров. У нее был наметанный глаз в том, что касалось различных типов моделирования пространства и построения перспективы. Она с легкостью разлагала палитру на спектральные составляющие и выявляла невидимые источники света. 70 607 384 120 250, напротив, за каждой картиной пыталась угадать какую-нибудь историю, выводя ее из своих познаний в области мифологии, религии и эмблематики.
Алла внимательно выслушивала ее рассказы и гипотезы, но доверяла далеко не всему. Ей казалось маловероятным, что миска с хлебом, поставленная Мурильо в центр стола, за которым расположилась троица музыкантов, отсылает к Тайной вечере.
— Ведь это же совершенно естественно, что в трактире подают хлеб, — пожимала она плечами. — Почему же художник не может его изобразить, если это подходит по смыслу и по композиции? Просто так, без намеков и подтекстов!