– Козел, – согласилась Дуся.
– Ну да, а поначалу и не подумаешь… В общем, обидно мне стало, оттого и не погнала сразу того мужика, хоть он не понравился мне. Ну вроде вежливый, коктейль заказал, посидели немного. Слово за слово, предложил проводить, но я уже на улице сказала, что у меня мать дома и вообще я устала, он и ушел. Я еще удивилась, что так быстро отвязался. А он, оказывается, вон что задумал…
– Из себя он какой? – деловито спросила Дуся.
– Да какой… – задумалась на минуту Алена. – Росту вроде среднего, не толстый, скорее, худой, волосы так себе – ни густые, ни редкие, я не присматривалась, глаз толком из-за очков не видно – знаешь, стекла чуть затемненные… в общем, никакой, на улице пройдешь – не заметишь.
– А почему сначала ты наврала?
Алена вдруг заплакала, продолжая говорить сквозь слезы:
– Ну… чтобы шеф… чтобы шеф мой не узнал… он, если все узнает, непременно меня выгонит… То есть он все делает, что Изабелла скажет, а она такая стерва, что с фонарем ищи – не найдешь!
– Не поняла, причем здесь твой шеф? И кто такая Изабелла?
– Как при чем? Этот козел… ну который на меня напал… он ключи от конторы забрал… Они в сумке были.
– От конторы? Нотариальной конторы?
Алена не ответила, но Дуся сама вспомнила материалы дела, в частности, что потерпевшая Козлихина работает секретаршей в нотариальной конторе.
– И еще он мне нож к горлу приставил… – продолжала сквозь слезы Алена, – вот такой большу-ущий, и грозил, что зарежет, если я ему код от сигнализации не скажу-у…
– И что – сказала?
– А то! – Алена быстро взглянула на Дусю. – А ты что – не сказала бы, если бы нож к горлу?
– Наверное, сказала бы! – призналась Дуся после недолгих, но напряженных раздумий.
Вот оно что… значит, никакой это был не случайный наркоман, а был это серьезный, опасный преступник, которому зачем-то понадобилось проникнуть в нотариальную контору… Потому что, кроме ключей, в сумке Алены ничего ценного не было.
А вот что ему там понадобилось и удалось ли ему найти то, что он хотел?
– Вот теперь меня точно уволят, – Алена вытерла слезы рукавом халата, – потому что Изабелла строго-настрого сказала, чтобы ключи в сумке не носить. А я торопилась очень, домой заскочить не успела, вот и получилось такое…
– Ладно, я тебя выдавать не стану, – сказала Дуся, – а вообще, не парься, уж работу секретаря точно найдешь…
Узнать, для чего грабитель хотел получить ключи, проще всего в той самой нотариальной конторе.
Туда Дуся и отправилась, как только ушла от Алены Козлихиной.
В приемной нотариуса сидела за столом сухопарая особа лет пятидесяти в темно-синем костюме из тех, какие в советские времена носили женщины на партийной работе. На голове у нее была сложная прическа из тех же незапамятных времен, узкие губы едва тронуты неброской бледно-розовой помадой. Как видно, это и была та самая Изабелла, которую Алена характеризовала как первостатейную стерву.
При виде Дуси во всей ее бьющей через край красоте эта особа позеленела и процедила ледяным голосом:
– Вы записаны?
– Нет, – честно призналась Дуся.
– Тогда ничем не могу помочь. Нотариус принимает только по предварительной записи.
– Ничем-ничем? – переспросила Дуся.
– Ничем! – отрезала особа, презрительно скривив губы, и хотела было погрузиться в документы, стопкой лежащие на ее столе.
Но тут Дуся продемонстрировала свое служебное удостоверение, как положено, в раскрытом виде.
– Ах, вы из полиции… – Особа еще больше скривилась, но вместо презрения на ее лице проступило какое-то другое выражение, возможно, даже испуг.
– Да, именно оттуда, – промурлыкала Дуся, временно спрятав свои острые коготки.
– И чем я могу вам помочь?
– Да вы-то мне ничем, скорее, я вам… у вас в последние дни не было никаких чрезвычайных происшествий?
– Никаких происшествий! – поспешно отрезала особа. – А что вы, собственно, имеете в виду?
– Не было ли у вас в конторе попытки взлома? Не пропало ли что-нибудь важное?