Красавица скользнула равнодушным взглядом по мужским лицам, усмехнулась и сказала греку:
– Рот закрой, а то дятел залетит!
Тут же двое мускулистых эфиопов из ее свиты растолкали зевак и провели госпожу в цирк.
На арене сражались молодые, неопытные гладиаторы. Зрители сопровождали их схватку смешками и улюлюканьем. Все ждали, когда начнется по-настоящему интересное зрелище.
Не оглядываясь на арену, красавица поднялась по ступеням к тем скамьям, которые были отведены для сенаторов, проконсулов и главных городских магистратов. Ее провожали многочисленные взгляды, как мужские, так и женские. Одни – восхищенные, другие – завистливые или презрительные, и приглушенный шепот.
– Кто это? – спрашивал молодой патриций у своего убеленного сединами спутника.
– Как, ты ее не знаешь? Удивительно! Это ведь Клодия, знаменитая куртизанка!
Эфиопы уверенно расчищали ей дорогу, но тем не менее на полпути к цели красавицу задел плечом высокий, немного сутулый мужчина в пыльном дорожном плаще.
Она обернулась, чтобы обжечь невежу презрительным взглядом, но, столкнувшись с его собственным взглядом, на мгновение утратила свою привычную самоуверенность.
Лицо незнакомца было покрыто странным серовато-бледным загаром и прорезано несколькими глубокими складками, которые вместе с горбатым костистым носом делали его похожим на огромную хищную птицу. Но самой яркой и заметной его чертой были глаза – глубоко посаженные, темные, как осенняя ночь, и такие же бесприютные. Казалось, в этих глазах таится весь ужас мира…
Красавица вздрогнула, ей стало вдруг холодно, как будто в жаркий летний день грянула январская стужа. Она прикрыла глаза, чтобы отгородиться от взгляда незнакомца, а когда снова открыла их, того и след простыл.
Девушка перевела дыхание, сбросила наваждение и поднялась к почетным местам.
Здесь ее ожидал плотный мужчина лет пятидесяти с важным, самоуверенным лицом.
– Здравствуй, Клодия! – проговорил сенатор. – Как ты долго не приходила! Я уж думал, ты совсем забыла меня!
– Ну что ты, Клавдий, как я могла забыть такого щедрого и мужественного человека!
При этих словах лицо сенатора тронула улыбка. Клодия же продолжила:
– Кстати, о щедрости. Ты не забыл, что сегодня минул ровно год с нашего знакомства?
– Как я мог забыть! Это ведь было здесь же, в Большом цирке, на играх, которые устроил Руфус Полибий…
– Ничего подобного! – Красавица недовольно скривила коралловые губки. – Мы встретились вовсе не здесь, а на форуме. Ты шел с этим солдафоном, твоим родственником, который только что вернулся из Африки… как ты мог забыть такой важный день!
– Мне кажется, Клодия, ты ошибаешься…
– Я никогда не ошибаюсь! – На хорошенькое лицо куртизанки набежало облачко.
– Ну пусть даже так. Не обижайся, прелесть моя! У меня для тебя есть маленький подарок, который я купил в память о нашей встрече! – Сенатор достал из складок тоги свернутый шелковый платок, протянул его девушке.
Клодия взяла платок двумя пальцами, брезгливо поморщившись:
– Всего лишь платок?
– А ты разверни его, луна моего сердца!
В глазах куртизанки вспыхнуло любопытство, она осторожно развернула платок. В нем лежала оправленная в золото камея из двухслойного оникса – женское лицо, вместо волос окутанное клубком извивающихся змей.
– Что это? – Клодия вздрогнула и едва не выронила камею.
– Это работа знаменитого греческого мастера, она обошлась мне в кругленькую сумму…
– Ты напугал меня… это ведь Медуза Горгона, чей взгляд обращает людей в камень…
– Пусть так, но эта камея удивительно красива. Неужели она тебе не нравится? Хочешь, я отдам ее тому торговцу и попрошу у него взамен что-нибудь другое!
– Нет, я оставлю ее себе…
Клодия вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. То есть она постоянно чувствовала на себе взгляды – восхищенные и завистливые, похотливые и презрительные. Но этот взгляд был совсем другого сорта, от него девушке снова стало холодно жарким летним полднем.
Она обернулась и на какое-то мгновение выхватила из толпы бледное лицо с глубоко посаженными глазами, темными, как осенняя ночь… но тут же потеряла его.
На арену тем временем выпустили четверых опытных гладиаторов в доспехах самнитов. Воины настороженно переглядывались, гадая, с кем им придется сразиться. Тут открылись ворота в дальнем конце арены, и оттуда выбежали два огромных льва.