Существо выстрелило еще одно клейкое копье, отскочившее от кожи кицунэ. Поменявшись ролями, Восемь-с-Половиной Хвостов подпрыгнул прямо к своему противнику. Отбив налету еще две атаки, он издал долгий, хриплый крик, и ударил набалдашником посоха прямо в гущу темного, чернильного существа. Тихо, на удивление тихо, комок померк и растворился в воздухе.
Незуми в шоке таращились на него.
- Это был…
- Ками теней.
- Он убил бы нас всех в мгновение ока.
- Кицунэ одолел его…
- Не напрягаясь.
Крысиная банда переглянулась, и уставилась на Восемь-с-Половиной Хвостов, который все еще стоял посреди них, спокойно стряхивая пыль с кимоно.
- Тебе очень повезло, кицунэ! – Выкрикнул один из разбойников, чуть громче, чем следовало. – Мы оставим тебе жизнь!
- У тебя, вероятно, все равно нет ничего, стоящего нашего времени и стараний.
- Запомни нас!
- Да, в следующий раз мы тебя не отпустим!
В считанные секунды, все незуми исчезли во тьме, оставив Восемь-с-Половиной Хвостов одного посреди дороги. Его дыхание даже не ускорилось от этой встречи, он склонил голову, пробормотав короткую, вежливую молитву, извиняясь перед ками за то, что разозлил его, и за то, что был вынужден его уничтожить. Он с грустью посмотрел на то место, где несколько мгновений назад находился ками…
…вспоминая первого ками, с которым он общался напрямую. Он был погружен в глубокий духовный покой в собственном доме, пытаясь дотянуться в своих молитвах до какуриё. Затем пролился свет – но не простой свет материального мира. Это сияние существовало лишь в его разуме, и он был мягче, теплее, и более успокаивающим, чем любой, известный ему свет. С ним заговорил ками, но не словами, но ощущениями, чувствами, и ускользающими образами. Даже тогда, его сообщение было неясным и сложным, оставив разум кицунэ бурлить обрывками мыслей и эмоций, к значению которых он не знал даже как подступиться. Но даже с этой пропастью между ними, кицунэ был преисполнен надеждой, утешенный словами ками, хотя и не мог их разобрать.
Впоследствии, до начала войны он говорил с ками множество раз, и начал понимать крошечные кусочки того, что они говорили в его снах. Вскоре после этой первой судьбоносной встречи, он обрел свой седьмой хвост.
- Ты ни в чем не виновен, - прошептал он, все еще смотря туда, где недавно находился ками. – Ты делаешь лишь то, что должен. Я же делаю то, что должен делать я. – Отталкивая восстание мыслей, пытавшихся наводнить его разум, он повернулся и продолжил свой путь в горы.
Теперь закутанный в свой шерстяной плащ, который он нес в корзине за спиной, Восемь-с-Половиной Хвостов брел сквозь пронизывающий холод. Пробираясь через неустойчивые валуны и редкие кустарники, он не слышал ничего, кроме собственного хриплого дыхания, и случайного эхо. Эхом иногда было рычание, иногда звонкое хихиканье. Ками и гоблины акки густо населяли горы Сокензан, и Восемь-с-Половиной Хвостов был рад, что долина Шинка, логово огра отшельника, находилась далеко отсюда. Он уже был вынужден карабкаться по долгому, рискованному подъему через едва ли не отвесный обрыв, во избежание мощного присутствия ками, которое он сумел вовремя почувствовать. Он постоянно должен был следить за возможными ловушками, западнями, и прочими опасными сюрпризами, которыми акки усеивали всю свою территорию.
Впервые он услышал о подобных проказах еще в детстве. Совсем юный кицунэ, Восемь-с-Половиной Хвостов (хотя тогда его еще так не называли) услышал от других детей, что в их поселок был доставлен самурай человеческой расы. Он никогда прежде не видел людей, поэтому, исполненный любопытства, прокрался в храм и хорошенько осмотрелся. Он выяснил, что серьезно раненный самурай добрался до рощи, неподалеку отсюда, и рухнул без сил. Человек лежал там неизвестно сколько времени, пока его не обнаружил фермер, и не притащил его в храм за помощью. Доспех самурая был опален, лицо и руки сильно обгорели. От его вида у юного Восемь-с-Половиной Хвостов свело живот. Хуже того, человек оставался в сознании, и лисенок видел агонию в глазах несчастного человека.