- Что случилось? – осторожно спросил один из священников.
- Патруль… Сокензан… - его ослабленный голос был едва слышен. – Мы наткнулись на какую-то лавовую ловушку… вокруг нас хохотали… акки…
Другой священник кивнул. – Акки известны своими жуткими розыгрышами.
- Похоже, этот человек был ранен более суток назад. Мы должны поторопиться.
Восемь-с-Половиной Хвостов наблюдал с восхищением за тем, как клирики произносили заклинания, молились, и прикладывали пахучие травы. Боль человека разрывала сердце лисенка, как ничто другое. Прежде чем он осознал, что делает, он вышел из своего укрытия и тихо принялся помогать священникам, которые отнеслись к его присутствию без малейшего удивления. Весь тот день его лапы и голос работали ради того человека, словно его душа уже тогда знала, что нужно было делать. В итоге, все было тщетно; самурай умер. Юный кицунэ не мог отвести глаз от трупа, чувствуя, как скорбь заполняет его разум. Один из священников коснулся его плеча.
- Ты сделал его последние часы менее мучительными. Ты поступил правильно.
В тот самый день он и решил стать клириком. В тот самый день у него появился третий хвост.
Несмотря на то, что полуденное солнце было в зените, кицунэ почти не видел своего дыхания, клубящегося перед ним. Он знал, что был уже близок к цели, что было весьма кстати – он не был снаряжен для дальнейшего подъема. Одинокий крик, сложная смесь звериного и человеческого голосов, раздался с одной из отдаленных вершин. Восемь-с-Половиной Хвостов натянул плащ потуже, и принялся перепрыгивать с валуна на валун. Если карта и память его не подводили…
Плато простиралось на пятьдесят футов вширь, необычно крупное плоское место посреди острых и крутых гор Сокензан. Земля была все еще усеяна кусками доспехов и выгоревших частей скелетов со следами от зубов различных хищников. Восемь-с-Половиной Хвостов прошел сквозь этот мрачный сад, осторожно ступая так, чтобы не потревожить замерзшие останки. Его острые лисьи глаза настороженно метались по сторонам. Эти кости были не просто остатками того, что когда-то было сильнейшим батальоном самураев Лорда Конды. Они были потенциальными марионетками, ожидавшие своего танца под дудку ками смерти или возмездия. Его лапы напряглись, готовые взмахнуть посохом при малейшем движении костяной руки, или тишайшем стонущем шепоте из пустого черепа.
Завывал горный ветер. Холод, давящая тишина и одиночество сказали ему о том, что должен был чувствовать этот вырезанный батальон, погибая в этом заброшенном, пустынном месте. Шепотом произнося молитву за мертвых, Восемь-с-Половиной Хвостов продолжал свои мрачные поиски. Вой ветра перерос в рев, гортанный, чудовищный, звучащий совсем рядом. Горный зверь? Голодный ками? Проказы акки? Это было не важно. Он ускорил поиски.
Наконец, он нашел то, что искал – на первый взгляд, катана казалась обычной, но ножны рядом с ней ни с чем нельзя было спутать. Восемь-с-Половиной Хвостов осмотрел землю в поисках останков владельца клинка, но ни одни из ближайших костей не подходили. Качая головой, он осторожно поднял катану, вложил ее обратно в ножны, и сунул за пояс. Его миссия была выполнена, и он медленно направился к спуску.
Открывшийся перед ним вид наполнил его бóльшим ужасом, чем незуми, ками, или горы Сокензан. Простая хижина с соломенной крышей была подавляюще обычной, и все же… Он постучал в дверь. Юная самка кицунэ открыла ему, расширив глаза от удивления. – Сенсей?
Он никогда не ожидал, что его будут называть «сенсей». Как мог он стать достойным подобного титула? Его собственный учитель не питал надежд на новое поколение. – Они бесцельны, - говорил он. - Они не знают, ни кем они хотят быть, ни чего они хотят от Камигавы.
- Но разве Вы не учите их тому, чтобы они сами искали свой путь? – спрашивал тогда он.
- Конечно. Но это не значит, что им не нужны наставления, и, боюсь, что найти хороших проводников становится все труднее.
Он размышлял об этом долго и глубоко. Сейчас он был одним из наиболее известных клириков кицунэ в Камигаве. Он сам мог выбрать любой храм для служения; он даже получил приглашение стать личным лекарем Лорда Конды. Но… Возможно, это было самонадеянно, но, может быть, он мог стать тем проводником, которого его учитель не смог отыскать. Возможно, он мог использовать свое положение, чтобы стать светом, ведущим Камигаву туда, куда она действительно хотела двигаться.