- Вам следует… - были последние его слова, и одним быстрым движением я провел лезвием по его горлу.
Это ничем не отличалось от забивания ягненка. Он не сопротивлялся, его руки так и остались лежать на коленях, его тело внезапно стало тяжелым и влажным. Он обмяк на полу без единого вздоха.
И ревущий ветер снаружи неожиданно стих, словно его накрыло гигантской крышкой.
Я осторожно положил его тело на пол, вытер лезвие о его порванную одежду, и медленно прошел к двери. Стих не только ветер, ибо в деревне не было слышно никаких звуков.
Я вышел из кладовой и увидел, что все небо было окрашено сиянием красновато-коричневого оттенка, словно деревня была охвачена пожаром. Не было ни звезд, ни облаков, лишь тусклое, грязное сияние.
Рюшацу лежал на земле шагах в четырех от меня, головой к кладовой, полный бурдюк воды вытекал на землю. Что-то вытекало и из самого Рюшацу, увлажняя почву под его головой и грудью.
Паника охватила меня, сковав комом желудок, но я все же подошел к нему и перевернул на спину. Его горло было перерезано одним плавным движением. У него не было времени на сопротивление.
Это ничем не отличалось от забивания ягненка.
У деревенского костра также были распластаны тела, освещенные мигающими языками пламени. Тайманто и его шурин оба лежали в доме, последняя ставня лежала между их телами.
Я сделал пару шагов к тому месту, где находились старейшины, но уже знал, что я там обнаружу.
И тогда вернулся ветер, сперва легкий, затем все сильнее, сметая пыль по деревенской площади, вздымая ее в огромное облако. В облаке пыли двигались темные тени, увеличиваясь, и обретая плотность.
Катаки явился.
Ками был вдвое выше моего роста, созданный из оружия и закованный в броню. В том месте, где должны были быть руки, лязгали смертоносные клинки. Его ноги были созданы из пучков арбалетных стрел. Под его эбонитовым шлемом торчали тонкие кинжалы, а позади него вздымались лезвия алебард. Резкое сияние мелькало из-за глазниц его маски. Вокруг духа танцевали метательные серпы, каждый из которых был охвачен тем же свечением и был окроплен кровью моих собратьев.
Его голос звучал подобно мечам, встретившимся в битве. Он произнес мое имя.
Мое горло было суше солевых равнин, но я смог прохрипеть ответ. – Твое задание выполнено. Старый воин мертв.
Величественный силуэт лязгал и клубился передо мной, - Я знаю, - произнес он.
На лбу выступил пот. – Твое задание выполнено. Ты свободен от любых обетов и приговоров. Твое возмездие было исполнено.
- Мое возмездие было отклонено, - произнес ками, и земля затряслась у меня под ногами. Вой ветра усилился.
- Я не… - начал было возражать я, но мои слова заглушил поднявшийся ветер.
- Очень давно один воин оскорбил меня, - сказал ками, - он был убит другим, который был также убит следующим, каждый из них в свою очередь желал унять мой гнев, но все они лишь по очереди отклоняли мое возмездие. Каждый обидчик погибал, прежде чем я мог разорвать его душу и ввергнуть в вечные страдания. И теперь ты сделал то же самое, ты и твоя жалкая деревня. Так, ты принял теперь на себя мой гнев и воздаяние.
Я понял, что ками действительно был безумен, и что бы мы ни сделали - действовали, обсуждали, спорили, убили, или не убили бы - ничего бы не изменило. Я обрек свою деревню на смерть в то мгновение, когда спас умиравшего воина.
Я лишь ускорил нашу неизбежную гибель.
И в тот момент я вдруг понял, что знал старик. Проклятый воин подбирал свои ответы так, чтобы я даровал ему желанное освобождение, и принял на себя груз его проклятия, став тем, кого преследовал Возмездие Войны.
И я знал, что должно случиться теперь.
Я отвернулся от Катаки, и побежал.
Лицо под маской
Rei Nakazawa
- Мы все умрем, - тихо сказал Ходзё, - поэтому скрываться нет особого смысла. – Языки пламени костра окрашивали его лицо мерцающим светом, пока он по очереди осматривал лица остальных. – Я знаю, что Сакашима находится в этой крепости, а мы – последние выжившие. Я выясню, кто из вас – он. Вы можете облегчить мне труды, и раскрыться сейчас. – Звериный рев эхом прокатился откуда-то, за пределами комнаты, и стены задрожали, осыпав мелкую пыль с потолка. Кейми собрала свое порванное, грязное кимоно, некогда гордую форму ученицы Минамо, дрожа всем телом. – Вам не кажется, что лучше принять смерть при свете истины? – лицо Сайте не изменилось; оно редко менялось, даже когда действительно жуткие шансы этой группы выживших оборванцев стали очевидны. Казалось, оно навсегда застыло в стоическом, холодном взгляде, присущим всем орочи.