– Что такое-то? Мы только что с поезда...
Оружия с собой у них не было. Артем решил, что может подискутировать. Милиционеры считали иначе. Подняв тяжелый взгляд, тот, что был постарше званием, почти не разлепляя губ, сообщил Артему, что если он не заткнет пасть, то ближайшие трое суток проведет в отделении.
– Ты когда-нибудь слышал, чтобы мент человека от бандитов защитил, а? Наплодили мы их, Писатель, на свою голову. Ведь на наши же налоги, козлы, хлеб с маслом трескают. И что, гады, делают?
– Ты действительно когда-нибудь в жизни платил налоги?
Артем помолчал, глядя на свои здоровенные, похожие на сырых крабов руки, и залпом влил в себя остатки теплого пива.
– Пошли курить?
– Пошли.
Со ступеней вокзала утренняя Москва смотрелась симпатично. Сталинские скайскрепперы. Не отключенная еще с ночи неоновая реклама. Ажурные завитки на теремках соседних вокзалов.
Они перешли привокзальную площадь, рухнули в пластиковые стулья открытого кафе и заказали еще по пиву. На вывеске кафе значилось название неизвестного Даниилу напитка: «Пиво-Пепси».
«Только поищи, брат, похолоднее», – сказал кавказцу, хозяину кафе, Артем. «Холодного нет», – буркнул хозяин и выставил на прилавок все ту же «Балтику» с косо наклеенной грязной этикеткой. У хозяина были черные, зачесанные на лысину волосы и золотой передний зуб.
– Почему у них, в Москве, тоже пьют одну «Балтику»? Своих сортов нет? Нам, может, в тюрьму через четыре дня ехать, а мы, блядь, пива нормального попить не можем...
Даниилу отдающая ацетоном «Балтика» тоже не нравилась. Еще он думал о том, что теперь у него каждое утро здорово дрожат руки. Интересно, раньше они тоже дрожали?
– Лето кончилось, а я и не помню, каким оно было. Что ни вечер – обязательно напьюсь. А раньше я на юг ездил – загорал. Меня девушки любили.
– Сейчас не любят?
– Да кому я такой нужен?
– А Лоре?
– Ну, может быть, Лоре.
Лора и Гребень остались в Петербурге. Густав сказал, что для дела ему нужны только два человека. Артем сделал большой глоток – он вообще очень быстро пил и ел, – почесал заросший подбородок и вытащил из пачки новую сигарету.
Вокруг кафе ветром носило обрывки газет и пустые банки из-под колы. Среди мусора бродили покрытые наростами грязи дети-попрошайки, безумные седые старухи и бомжи.
Некоторые подходили, спрашивали, не могут ли ребята дать им денег? Артем отвечал, что может дать бутылку из-под пива. Еще может дать в рыло. Денег дать не может.
В Петербурге Даниил знавал одного бомжа, который работал в паре с замызганного вида подругой. Они сидели неподалеку от Сенной площади и держали перед собой табличку: «Помогите собрать денег на свадьбу. Мы очень любим друг друга».
Народ удивлялся, бросал в их кепку купюры, и жила парочка неплохо. Правда, пожениться так и не собралась.
– Куда пойдем?
– Не знаю. Рано еще.
Даниил приложился к бутылке и опять почувствовал, что, как обычно, с утра у него болит зуб. Вернее, не болит, а ноет. Как налитый прыщ внутри рта. Он задирал верхнюю губу и вдыхал холодный воздух. Зуб ныл немножко меньше.
Возможно, что по вечерам зуб тоже ныл, да только вечерами Даниил был постоянно пьян и на зуб не обращал внимания.
Артем рассматривал вывески на ларьках.
– Смешное выражение «горячая выпечка».
– Чего в нем смешного?
– На «белая горячка» похоже. Есть хочу.
– Та же фигня.
– Может, чипсов купим?
– Чипсов? Может, лучше мяса купим?
– Где ж мы его купим? Восьми утра еще нет.
Когда-то давно, в прошлой... или даже позапрошлой жизни, Даниил много писал для московских журналов. На гонорары, привозимые из столицы, он мог если не жить так, как хотел, то хотя бы не чувствовать себя находящимся на содержании у Полины.
В те былинные, закончившиеся несколько тысячелетий назад времена он каждое утро брился, его джинсы пахли порошком «Тайд» и его никогда не останавливала на вокзалах милиция... зато всегда без лишних вопросов пропускали через линию фэйс-контроля самых пижонских клубов.
Именно с тех пор он хорошо знал, где и почем в Москве можно поесть вкусно пахнущего, острого и горячего – такого, как хочется с похмелья, – мяса.
Память рисовала политые лимонным соком свиные ребрышки в блестках красного перца из «Viva Mexica»... утку с древесными грибами из китайского ресторанчика на Плющихе, которая пахла Азией... пахла так, как только и могла пахнуть реальная китайская утка... холодный розовый сациви, который в «Куре» носатый хозяин в джигитской рубахе с теми странными штуками на карманах, куда, наверное, удобно совать патроны от собственного пулемета, принесет вам прямо на стол и который нужно запивать терпким молодым красным вином.