Не нужно убеждать, терзая ум.
У сильного мертвец-надежный лгун.
Хоть это и не так, кому же знать.
Заколотый живых не сможет поучать.
Серебряный водоворот вращающихся друг вокруг друга клинков нарастал, сразу же улавливая ответное движение противника. Упругие клинки порой замирали, словно кончики шпаг обнюхивали одна другую и хищные взмахи узких лезвий возобновляли всплеск лязгающих сверканий. Ярость схватки нарастала, Лузгард испробовал все ведомые ему уловки, но контроль со стороны Камиля над точностью смертоносных выпадов фаворита был безукоризненным. Вдруг Лузгард поймал себя на мысли, что совершенно впустую пытается достать Камиля собственным клинком. Остатки самоуверенности покидали наперсника, что-то шло не так, это понимание быстро отрезвило Лузгарда. Фаворит старался не открываться и думать позабыв о нападении в чистом виде. Тяжело задышал, отчаянно пытаясь защитить себя.
Виторлан с Кароннаком сопели уже не столь задиристо, и беспокойно зашевелились наблюдая за поединком. Сколько месяцев каждодневных тренировок стоило Камилю приобретенное мастерство они не знали. Фавориты Нобиуса лишь теперь начали догадываться как был неправ Владыка обвиняя школяра в разгульной жизни.
Удары Лузгарда становились все более размашистыми и все менее точными. Тут наперсник совершил лихорадочно резкий выпад, гибкая сталь скользнула по безупречному лезвию. Камиль взмахом пронес вражеский клинок у себя над головой и его лезвие, неожиданно поменяв в полете направление удара, просто и точно вонзилось в предплечье Лузгарду, надорвав серебряное шитье рукава. Тот тихо ахнул, немощный ужас в его вечно бегающих глазах неподвижно уставился сначала на Камиля, а затем переполз на клинок юного мага. Его взгляд красноречиво выражал глубокое отчаяние. Он сдернул с головы берет и зажав им кровоточащую рану, осел на одно колено, не находя сил для продолжения поединка.
-Больше не делай так ... никогда,-смог пробормотать Лузгард, и выронив шпагу из разжавшейся ладони упал, теряя сознание от болевого шока.
Без естественных границ погаснет многое. Кровь не должна быть солонее слез, так совесть, правдиво верным отношением к жизни, отдышавшись, берет верх над ненавистью, не давая ей права на ошибку. Камиль дал себе слово не наносить наперсникам смертельных ран. Стать и уверенность в себе на глазах делали юношу старше.
-Ты вырос в очень опасного врага,-был вынужден признать Кароннак, обнажая шпагу.-Пришел мой черед,-наперсник был сдержан, а улыбка его стала натянутой.-Но я бы тебе посоветовал на этом и успокоиться. Нобиус-мой господин и твой тоже. Ты не забыл?! Я не раздумывая приму смерть по его приказу,-рот Кароннака скривился с вполне довольным выражением, спрятав озабоченное беспокойство за заносчивой речью.-Что же мешает тебе поступить согласно чести или ее веление для тебя слишком трудно?
Это был вопрос, ответ на который должен быть у каждого наготове, поэтому Камиль заговорил сразу:
-Цепи долга лишь символ, если тебя как бычка выращивают для принесения в жертву, ни разу не удосужившись хотя бы бросить намек на столь прискорбную перспективу уготованной смерти,-школяр стряхнул с лезвия капельки крови.-Это бунт пожелавшего остаться в живых, потому что даже гладиаторам сообщали для чего их готовят и оставляли шанс на спасение в случае победы. Мне же было отказано во всем,-в его голосе не было и тени сожаления.-Я не сетую, но подвергаю волю Нобиуса сомнению. Поэтому я вправе постоять за себя.
-Ну что же, защищайся, коли сможешь,-злорадно шепнул Кароннак абсолютно железным тоном убийцы и бросился на Камиля, нацелив тонкий луч шпаги прямо в грудь юноше, с явным намерением скоро завершить свое дело.
Это был совсем другой бой.
Обнаженная сталь вела себя страстно в руке Кароннака, он был несравнимо опаснее Лузгарда, удерживая Камиля в полнейшем цейтноте ослепительной пелены бликующих взмахов. Тонкая броня фехтующей руки теснила школяра, прижимая его то к стволу дерева, то к глухому забору. Ловкие удары шпаги Кароннака были сложны и коварны, лезвие мелькало огромным широким веером, позволяющим удерживать противника на безопасном расстоянии. Над верхней губой Камиля выступили капельки пота, а нижняя заметно подрагивала от участившегося дыхания. Он вертелся отчаянно, но, при всей их резкости, движения юноши оставались верными. Школяр иногда атаковал короткими ударами за которыми следовало отступление. Пару раз им пришлось перепрыгивать через распластавшееся тело Лузгарда. Кончики шпаг вились вокруг поединщиков точно жалящие оводы.
Окутанный блеском мелькающего клинка словно звенящей смертью, Кароннак позволил себе слегка обнаглеть. Фаворит не замечал, что схватка движет школяром и он обуздывает это в себе, то усмиряя боевой транс, то отдаваясь ему. Тело Камитля было гибким и не зажатым, нервное возбуждение освобождало от трепета перед возможной смертью.