Атлант перешагнул каменный забор и подпрыгнув, выдернул каленый солнечный штык флюгера из островерхой башенки дома. Великан ступил обратно на дорогу и вогнав железный стержень сорванного флюгера в кладку стены, он лишний раз продемонстрировал собственную силу, просто протащив его сквозь каменный забор. Обломки кирпичей и пласты застывшего раствора обваливались прямо под ноги. Оказавшийся рядом жеребец испуганно вздыбился и начал валиться на бок. Всадник соскочил со спины лошади и тут его схватил второй атлант и приложившись ладонью о полуразрушенную стену, с разгону расплющил панцирного плащеносца, который еще трепыхался как выловленная из воды хрупкая рыбешка.
Юный маг торчал на краю пепелища за убитым огнем деревом и старался туда не смотреть, инстинктивно пригибая голову.
Выброшенные из седел панцирники были обсыпаны кирпичной пылью и отчаянно защищали свою жизнь. Двое атлантов присели на корточки и развлекались, тыкая в них выставленными дубинами пальцев. Спешившиеся плащеносцы уворачивались, их рты, беременные матом, страстно хватали воздух. Они отмахивались мечами, но стоило атланту хоть на мгновение коснуться одного из них-отлетали, кувыркаясь по пять, шесть раз подряд, словно получив в грудь окованным тараном, которым вышибают ворота проездной башни. Почти ничего не соображая, но живя, некоторые поднимались на ноги и все начиналось вновь. Панцирные плащеносцы рубили перед собой воздух, заслоняясь мечами, чьи клинковые кромки, от ударов по камню, выкрошились щербинками. Их нагрудники смялись, а наплечники едва держались на уцелевших ремнях. И все же они что-то успели доказать, потому что нашелся воодушевленный их примером безумец, и это был не Камиль. Хозяин миниатюрного замка вышел в запахнутом халате на обширный балкон своего дома, и выставив пехотное длинноствольное ружье прицелился в голову одному из атлантов. Он спустил ударно-кремниевый замок, и все отчетливо услышали громкий хлопок выстрела.
Пара каменных истуканов выпрямилась и пинками разрушив остатки кирпичного забора ринулись к дому. Ружейный выстрел отколол кусочек над губой одного из них, точно образовав едва заметный герпес. Великан, зашедший сбоку, начал крушить нарядный дом на части, фрагменты, осколки, точно взбесившийся гончар пустивший неудавшийся глиняный образец на черепки. «Раненый» тоже в долгу не остался, хозяин бросил ружье на балконе и побежал без оглядки обратно в комнату. Атлант сунул ручищу в высоко расположенное окно с хрустом сломав одним движением ладони межкомнатные перегородки. Жернова его растопыренных пальцев перемалывали попавшую под руку мебель, мяли разбегающихся людей. Исполин вынул руку из искореженного дома, в сжатой ладони которой кто-то еще стонал и бился, и не суетясь обтер ее о собственное бедро. Некто, выживший в помещении верхнего этажа, кричал через покалеченное окно балкона, тихо, тонко и страшно.
Если статуи подчинялись чувству вины самого Камиля, то выхода не было. Этот, созданный вопреки его воле, парадокс, убивал всех этих людей. Желал он на такое смотреть или нет-было неважно.
Его спасло другое.
Шерстистой белой ниткой в небе объявился Вертопрах. Он рвался ввысь, словно клубящийся табачный дым в резко распахнутое окно. Нобиус восседал на своем домашнем любимце и выглядел триумфатором. Там, где Властейший маг поджимал его бока и понукал пятками, Вертопрах проминался как вязкое тесто и его поверхность закручивалась барашками спиралей.
Грезный град если и служил отражением Чара-Тауна, то вотчинными землями Владыки Нобиуса он не являлся. В сложившихся обстоятельствах маг, как правитель, больше не утруждал себя его защитой. Могущественный волшебник готов был уничтожить все и всех, не оставить камня на камне, лишь бы дуэльный выигрыш достался ему.
Нобиус, верхом на вертопрахе, был ключевой фигурой всего этого кошмара.
Чужая сильная воля высвободила собственные желания Камиля и наступило ничем не обещанное просветление. Школяр легко уступил своему учителю право на торопливо творимое зло. Пробудив в себе внутренний протест и прогнав дурную слабость, Камиль ожил сам. Появление Нобиуса правильно разозлило его и направило, возвращая юноше бойцовский настрой.
Мгновенно преобразившись и не тратя впустую драгоценное время, юный чаротворец сразу решил для себя следующее:
«Мельчать попытками булавочных уколов он не станет. Сокрушить силу каменных истуканов могло только ответное волшебство.»
Тотчас припомнились магические строчки, которые юный маг выудил в библиотеке замка и начисто вызубрил их по книге «Колдовские наговоры и заклинание предметов на могущество». Совершив быстрый магический танец рук Камиль взялся за рукоять, пальцы привычно обхватили накладки и обнажили лезвие. Волшебник легко поймал нужное состояние, раскачал в себе силу и взял ровно столько, чтобы уберечься самому. Он заговорил, соблюдая словесную ткань, выверяя темп речи и даже частоту дыхания ...