«Ка-а-ак?!»
Резкий звук и вспышка проносящегося грома заставила атлантов остановиться, а Камиля попридержать лошадь. Будто заложенный заряд пороха разорвал торс каменного колосса. Весь правый бок атланта походил на провал, расползающиеся трещины, словно прорастающая изнутри паутина, разрушили гранитные мышцы. Мускулистое тело гиганта, поверженного пушечным боем, рассыпалось осколками точно черная ледышка.
Три атланта тяжело развернулись и направились к открытым площадкам крепостных фортов. Каменные рельефы переливались, будто на литом жилистом глянце проступал пот.
Камилю хотелось верить что это у них происходит от нервов.
Юный волшебник бросил взор вдоль улицы и окончательно осадил гнедую кобылу, которая неспособна была оценить на что направился взгляд наездника. В той стороне, откуда пришли атланты, появились леди из белого мрамора. Что-то екнуло внутри школяра и он сглотнул, почувствовав сухость во рту. Осанка кариатид была прямой и даже где-то манящей: женщины умеющие носить на своих головах такие тяжести двигались безупречно. Покачивая меловыми холмами ягодиц и грудей, не без тени кокетства, каменная дева повела по виску ладонью, весившей не меньше тонны, поправляя шероховато рельефные волосы, от чего вниз посыпались отколотые кусочки мрамора. Кариатида улыбнулась Камилю, с треском разлепив мясистые губы. Полированный белокаменный глянец казался лоснящейся кожей.
Камиль прислушался к своему внутреннему состоянию, вся его активность куда-то подевалась. Еще ничего не случилось, но он уже понял насколько это будет серьезной помехой. Каменные девы препятствовали попытке на них наброситься. Юный волшебник не мог откапать ни единой дельной мыслишки, только зыбучее болото в голове, да замшелой коряжиной торчал из него старый запрет: делай что хошь, а бабу не трожь. На женщину руку поднял-себя уронил. Можно встать, одежду отряхнуть, а чести не вернуть.
Почему-то это вылезло из него только сейчас. Или был у Нобиуса запасной вариант с козырями из второго рукава?
Этому нужно было как-то сопротивляться ...
Канонир дослал банником книпель до пороховой мякоти. Цепные ядра использовали для разрушения осадных башен, против атлантов они годились как никогда.
Увидев как все закрутилось вокруг каретного рынка, канониры смазали колесные катки пушечным салом и крюками, с помощью канатного троса, развернули лафетный станок, перетащили пушку, установив ствол орудия между зубцами форта и, направив пушку внутрь городских стен. Канониры выбрали сектор обстрела и произвели пробный выстрел. Почти не возымевшая действия в обстреле кавалерии пушка, против менее подвижных атлантов добилась успеха с первой же попытки.
После попадания настрой у всего артиллерийского расчета был колоссальный.
Преисполненная решимости гора каменных мускулов даже издали выглядела запредельно мощно. Теперь же, когда атлант надвигался монолитной громадой, да поигрывал шарами плечевых бицепсов, канониру, с пальником в руках, приходилось унимать свирепое сердцебиение. Приближающийся великан, сверкающий точно антрацит, буквально подавлял своей мощью и силой.
Все перед ним казалось таким безнадежным ...
Менять угол возвышения ствола было некогда. Цель сама себя визировала на линии прицеливания, заслонив собой чуть ли не пол неба.
Поведя плечевым поясом атлант поднял руку, сложив из черного камня кулак великан целился в зияющее пушечное жерло ...
Призвав на помощь все свое мужество и сомкнув рот до скрежета собственных зубов, канонир ткнул тлеющим фитилем пальника в запальное отверстие пушки ...
Ствол плюнул ядром и дымом прямой наводкой. При вылете из пушки чугунное ядро распалось на два полушария. Цепь захлестнула шею атланта железным «шарфом» и ударившие по граниту полу ядра сорвали голову с плеч исполина, закинув башку черте куда.
Крепостная стена приняла на себя всю тяжесть обезглавленного мастодонта, до канав обезображенную статую надежно и навсегда.
Покрытые пороховой сажей канониры чувствовали себя потрясающе.
Открытая площадка форта, оказавшаяся вблизи кариатид, имела в своем арсенале легкую кулеврину, поворачивать которую было не в пример проще. Канониры зарядили ее картечью и бабахнули как следует, не сюсюкая с каменными бабами.