Это был не вопрос, а утверждение.
-Любой волшебник вправе вызвать на поединок другого мага и в схватке решить возникший спор, сразившись сам или выставив себе замену. А ты, изводя себе подобных, покусился на наше будущее. И тем бросил вызов всем нам. Ослепленный собственным тщеславием, ты заведомо желал погубить набирающего знания и силу чудотворца, и такое не простилось бы никому из нас! Учитель, питающий лютую злобу к собственному ученику и потративший столько сил, чтобы учение не пошло тому впрок, подлежит РАЗВОПЛОЩЕНИЮ!
-Быть тому!-Подхватил его слова Делагрез.
-Как решено, пусть так и исполнится,-подтвердил единодушное решение сильнейших магов Балансир.
Наступившая после громогласного волеизъявления тишина была окрашена потрескивающим шорохом пламени на вершинах колон. Едва слышимым шепотом Нобиус заговорил с магами:
-Не смейте выставлять меня безумцем, которого обуял страх и зависть,-голос Владыки становился все более громким, а тон непреклонным:-Я действовал разумно и более обоснованно, чем вы меня тут выставили. Камиль знает и умеет нечто вопреки известной нам магии и это несет опасность всем нам. Сложность его «Приора» нас смиряет, потому что никому невдомек, в какие опасные дебри способен завести его неконтролируемый дар.-В голосе Властейшего Нобиуса появилось некое парадное величие и тихое насыщение ненавистью.-Все давно решено за нас.
Камиль смог ответить своему бывшему наставнику и учителю лишь выразительным мазком взгляда. Но тот его словно и не заметил, всецело обращаясь к сильнейшему из магов-жестянщику Андрагуру:-Власть магии таинственна и ваши обвинения, по большей части, не имеют значения,-неожиданно объявил Нобиус:-Я же, всего лишь, пытаюсь сохранить существующий порядок вещей,-аксамитовая мантия расправилась, упав до пола. Из глубины темных рукавов проросли сухие старческие руки. Владыка поднялся и стянул скатерть с лежащей на столе редкостной книги. Переплет из белой кожи был испещрен зажившими порезами под которые словно бы закачали цветные фосфоресцирующие чернила. Застежки на фолианте были выполнены из болотного дуба, тысячу лет пролежавшего в воде под слоем песка, и ставшие прочнее железа. По мере того как ладонь Властейшего Нобиуса приближалась к колдовской книге, огонь в затянувшихся шрамах становился трепетным. Нестерпимо нежным. Почти живым.-Я боялся огласки и не давал «Священную книгу предначертаний» никому. Но мои доказательства не вызовут сомнений даже у самого придирчивого.-Владыка продышался и поборов волнение бережно поднял тяжелый том на руки. Придерживая фолиант, он нарочито ритуально рас щелкнул тугие, скрипучие застежки. Проложенная меж страниц закладка «закивала» крохотной угловатой головкой. Свисающий с другого конца «хвост» плетеного макраме приподнял уголок книги, под который Нобиус тотчас запустил лихорадочно трясущиеся пальцы. Маг распахнул страницы, будто вскрыв законы судеб. Старик точно заслонился от магов раскрытой книгой, призывая ее в главные оправдывающие свидетели поиыслов своих и поступков,-и значительно, с чувством начал читать:
«Волшебник, прознавший горе родителя, уйдет на покой. Он будет повелевать в жизни мирской огнем и металлом, как прежде властвовал над людьми и магами. Гнев его породит, силой могущественного заклятия, мага быстрого точно ящерица и дерзкого, словно атака хищной птицы. И явится он, с даром которого труднее всего будет оставаться с людьми, обладая такой обесчеловечивающей силой. Совершаемое им магическое воздействие сложным образом поменяет силу и направление движения нашего с вами мира. Нешевелимое вдруг сделается подвижным.»
Строчки, нежной лунной вязью складывались в осмысленную голограмму, катализатором которой становился прикоснувшийся к мерцающему узору маг.