Лицо Делагреза, словно тень, сделалось вдруг длиннее и качнувшись, его плащ обвис и упал на холодный пол, точно оборвалась петелька на вешалке. Скрытая полумраком, извиваясь пробежала ящерка, выкладывая тонкие чешуйки на серо-зеленые катышки возникшей пыли.
Не увенчанный важностью и ничего не значащий, Нобиус в полной мере испытал ощущение конца и последнее, цепляющееся за шанс выжить, предчувствие боли. Из него глядела все та же досада потаенных обид и болячек, которая прожигала внутри его пустоту. В провалах глазниц еле заметно блестели прозрачные зрачки старика. Точно залитое изнутри надменностью, беспричинно податливое лицо мага начало подтекать обвисая, будто кожу расперло нарывом. Нобиус попытался закричать, но шок лишил его дара речи, а хрипеть, даже в последний раз, он посчитал для себя недостойным. Губы растянулись гримасой удивления по поводу не наступившей боли и становясь совсем прозрачным ... Нобиус распался ... растаяв без следа. Извлечением жизни погасив последнюю искру сознания.
Что живет после мага?
Так далеко от него ...
В мире легенд, сказок и вещих снов.
Память или попытка припомнить?
Великий завистник распался.
Словно капкан горловины ампутировал одуванчик волос исчезнувшей сущности. Беженцы-матыльки радостно вырвались из чрева на свободу, крохотными усиками ощущая сумеречную прохладу замка. Разномастные бабочки покидали кокон чужой плоти, не ощущая больше человеческого тепла. Закултыхались в разнопляс блестинки жизни на кончике жизни, из ужасающе неживой пустоты внутри, как из бушующего кратера, точно дуновение облетевших с древа жизни лепестков устремилось каскадом радужного перламутра.
Физические тела магов растаяли. Черный плащ Делагреза и аксамитовая мантия Нобиуса, став последней ненужной оболочкой, рассеялись пригоршнями разлетающегося праха.
Глаза Лузгарда непрерывно бегали в недоумении, как посаженные в тесную бочку рыбки и жмурясь, наперсник отвернулся вовсе. Виторлан смотрел виновато и печально, придерживая за плече порывающегося совершить безумство Кароннака.
Новая зыбкость проняла материю негодованием обретенной свободы. Она, как овеществленная хрупкость мира, непрерывно борящаяся за жизнь, астральным ореолом озарила сплошь порхающую мглу.
Бабочки не умеют оглядываться, они торопливы и безвозвратны.
Узор полупрозрачных крыльев струился подобно речной глади. Бабочки гонялись одна за другой, будто вырвавшиеся наружу многочисленные нюансы от существовавшей человеческой натуры, как искательство за недосказанностью и точность за недоказуемостью. Пронзая воздух мерцающими искорками красоты они словно пытались добраться в тысячу мест разом, в попытке отыграться за дарованную красоту у неоправданно краткого мига пребывания на этой земле.
Вечность
Из крыльев бабочек
Выкладывает свою надменность.
Подчиняясь дуновению ветра светоносные переливы взаимообразно соединялись с лепестящимся шлейфом чешуек змеящихся по полу ящериц.
Дрожащая, пульсирующая структура полетела из темной твердыни в поисках света. Настоящего и живого.
Вертопрах их не тронул.
Взбалмошный вихрь словно перемешивал явь и вымысел, делая их перемещение равнозначно прекрасным и загадочным.
Бабочки и ящерки были уже далеко, за пределами замка, легким колебанием воздуха их разносило все шире, пока они не растаяли совсем, в беспредельности света.
Не определяемо бесконечно. Ровно ничего и не было.
Камиль отнюдь не радовался всему произошедшему. Было в гибели магов что-то с личным посланием ему самому. Он не хотел понимать меньше из того, что чувствовал теперь. Юноша смотрел на Андрагура, как на предшествующую себе суть и явственно ощущал на губах тленный привкус распада. Самое время было испугаться за собственное будущее, в котором ты вдруг можешь стать таким, каков был Делагрез. Как частный свет безвестно не узнанного себя.
Взмахом руки Андрагур воспламенил весь ряд потухших колон и явственно виделось, что свод замка тут же промялся и чуть ушел вверх под давлением огненных языков. Великий маг легко расшифровал внутреннюю отягощенность Камиля и заговорил с ним персонально, сам ответив на молчаливый вопрос школяра:
-Мир абсолютно всегда испытывает нехватку в настоящих мужчинах. У тебя живой ум и энергичный характер. Я отдаю должное твоему мужеству, решительности и даже возрасту, в котором энтузиазм бывает ценнее мастерства. Ты пытливый, на хитрости цепкий и себя не щадящий. В тебе не найти душевной кривизны, хотя и дерзости всегда с избытком было. Но с годами, я думаю, это пройдет,-в устремленном на Камиля взгляде было столько взыскательности, что не унести.-Только так, как должно быть, наверное, и не бывает никогда. Сбывшееся проклятье, да еще сотворенное от души, не позабыть. Созданное в гневе упразднить труднее всего. И если ты результат заклятия, а не зачатия-это еще ничего не значит,-лицо Великого мага пересекла непростая ухмылка.-Ты одно из тех чудес, которое было сработано на славу. Это я тебе сейчас как мастер сказал. Ты стал реальностью в чем-то большей, чем я ожидал. Праведность отцовского гнева не отменяема. Так что предстоит тебе жизнь долгая. Если только сам голову не сложишь. И знаю я это дольше, чем ты живешь на свете,-в оценке Андрагура ощущалась полновесность, потому что за ним стоял маг демонстрирующий подлинную маститость.