Или это тоже было продолжением мести «убитого» горем отца? Когда тайный правитель Чара-Тауна живет так долго, не разобраться ...
Хорошо, что Камиль был еще в том возрасте, когда подавленность воспринимается как хандра. Задним числом, сведя все воедино, юный маг понимал всеохватывающую сложность и истинный смысл произошедших с ним событий.
Так закончилось соперничество магов и их поединок, а вместе с ним завершилась и наша история.
ЭПИЛОГ.
Ищите слова для прощаний. Пренебрегайте риском разумных слез. Страдание теряет смысл, когда исчезает единственный шанс всей последующей жизни сохранить хоть что нибудь из оправдания собственной вины.
Навсегда запоминается главное, обживает тебя, и когда становится так худо, что нет сил выносить, все может спасти один поцелуй. Своевременный и никого ни к чему не обязывающий.
Но обязующий встречу случиться.
Пробудившись до петухов, Камиль оседлал скакуна и направился к дому с аптекой на первом этаже. Лишних никого будить не хотелось. Под ним был жеребец черной масти, встав ногами на седло юный маг забрался через знакомое оконце на площадку лестничного пролета. А там и до спаленки Поправы двенадцать ступенек, в тот раз сосчитать их времени не было.
Девушка совершенно расстроилась, весть о том что он уезжает застала ее врасплох. Поправа наспех достала холщовую торбу и собрала ему в дорогу каравай еще теплого хлеба, круг сыра и копченую щуку килограмма на четыре. Положила что-то лечебное с ароматным запахом таволги и боярки, а так же несколько баночек с мазями снимающими боль и помогающим заживлению ран.
Он почти не воспринимал что шептали ее губы на прощание. Юноша запомнил как она на него смотрела. Как пытала надеждой глаз! Обвиноватив законами девичьих грез и даже не допуская мысли о безвозвратной разлуке.
-Давай же!-Резво стартовал его жеребец и несмотря на то, что окна спальни лекарки выходили на другую сторону, Поправа заслонила собой оконце лестничного пролета, чтобы хотя бы один с ним воздух оставить подольше. Полечить им все, что обязательно будет болеть.
Это чувствовалось и ничего не хотелось. Особенно оборачиваться.
Ему необходимо уйти, чтобы сбросить гнет накопившихся пророчеств.
Золотой шар солнца, наполненный испепеляющей бурей пламени, карабкался, цепляясь огненными лучами за крутизну небосклона.
Тихо процокали копыта по заднему двору шляпного ателье. Стряхнув с прожилистых листьев сонное свечение хрустальной росы Камиль полез по плетущимся вьюнам наверх. Подтянувшись за ребро подоконника юноша заглянул в приоткрытое окно. Его осторожное движение через легкую штору из арганзы поймали горячие губы Бьянки. Дырочка от отцовской рапиры оказалась как раз кстати.
Перемежая слова объятьями, а поцелуи слезливой застенчивостью, открывая явные и более скрытые смыслы бессвязных моментов счастья, девушке наконец пришлось признать, что она не ослышалась.
Он ее покидает!
Целиком состоя из обездвиживающих пуповин, принимая решение, мы в чем-то всегда действуем на разрыв.
Бьянке хотелось верить, что их сокровенная неразрывность крепка.
Она подарила ему новую сорочку, столь же белую как и прежняя. По воротнику и манжетам затейливо тонким шитьем бежали узорные ящерки. Предыдущая цеплялась за кончик хвоста следующей и каждая чем-то, да отличалась от соседки. Камиль тут же переоделся. В шелке такой текстуры легко дышалось. Бьянка сходила на кухню и вернулась неся ватрушки с медом и копченую грудинку. Проникаясь прощальной ясностью она вдруг расплакалась навзрыд.
Он быстро терял самообладание: она не понимала как много ему было нужно понять, чтобы разобраться в этой опасной истории, как не в силах разум до конца довериться сердцу. Как в раскаленной сердцевине костра видеться радужка иной судьбы.
Их горячным движениям быстро вернулась нежность ...
Бьянка сознавала только одно: пока они прощаются, то он еще здесь. С ней.
Камилю, в какой-то момент, пришлось действовать чуть чуть напролом. Он перекинул ноги через край окна и сиганула вниз.
Атланты держат небо, почему же каждое падение отдается такой болью во всем теле?!
Юный маг бежал от своих привязанностей как от кабалы.
Он кругом виноват перед девушками, пока не поймет, что нужно ему самому. Только определившись с этой правотой юноша становится мужчиной, а маг познает силу собственного дарования.
Став на стремя Камиль взлетел в седло и поскакал ...
Перед ним лежала прокопченная солнцем дорога, укрытая раскидистыми ветвями она, одной стороной, близко подступала к лесу. Большой движимый простор воздуха и света казался водянистым и от того текучим. Облака, точно русым чубатым ворохом выбивались на синеющем высоком лбу неба. Они были пухлявыми, скважистыми и белопенно рыхлыми, а набежавшие на светило, просеивающие сквозь себя солнечный свет, даже пламенными. Отдельные нежные пятна света пробивались сквозь густые кроны, серебря бархатный пух пыли в колеях проселочной дороги. В рытвинах, сверкающей приманкой, брезжили миражи. Воздух казался настолько густым и свежим, что в нем ощущался запах плавной воды. И звонко, теряясь в бликах листвы, пел жаворонок, удерживая трелью своей задумку нового утра. Убредающая в тощую перспективу дорога изгибалась между пологими холмами с аккуратными виноградниками и уходила вдаль к опушке леса. Она соблазняла своими невидимыми поворотами. Ему нравилось что это не столбовая дорога, а такая извилистая. Непростая.