Стороной, за скирдами с золотой соломой, пастухи гнали вдоль полей скот, обозначив свое неспешное движение плотной пеленой оседающей пыли.
С обеих сторон к седлу жеребца были приторочены дорожные сумки, в которых, наряду со снедью, лежало кресало и кремень, и еще патронная сумка на шестьдесят патронов. Каждый имел внутри пороховой заряд и свинцовую пулю. На луке седла, в пропущенном через ременные петли чехле, висел удобный, прикладистый арбалет. От ухоженного скакуна исходил терпкий запах кочевий и шкур. Собственные волосы Камиля тоже пахли ветром. Стройную шею юноши венчала голова со смоляными локонами, которую прикрывала круглая шляпа с полями среднего размера. Полы темно-серого плаща с капюшоном были заправлены за черный поясной ремень с медной пряжкой. Ноги высоко стягивали кожаные шнурованные сапоги.
Камиль вырос в этих местах и знал тут каждую тропку. В каменистой вымоине, в двух десятках шагов от дороги, он без труда отыскал родник и заполнил флягу ключевой водой по самую пробку. Пологой тропинкой маг неспешно направился обратно, держа в одной руке флягу, а другой придерживая перевязь со шпагой.
Спрятанный в складках одежды туго набитый империалами кошелек приятно давил у пояса. Балансир щедро оплатил отъезд Камиля. Он тоже знал как легко у Андрагура остаться вне игры ...
Вертопрах быстро признает в Балансире нового хозяина. На то столько причин ...
Когда гневаются-себя не помнят. Что Андрагур может знать о том, кого сотворил из самого сокровенного гнева своего? Атланты держат небо, но Камиль никогда не причислял себя к таковым. Даль непросто звала его, она наседала. И он был готов к этому.
Непонятного в будущем было намного больше чем в прошлом, но оно хотя бы имело на это право.
Разветвленные строчки дорог были содержательней всех его сомнений, вещая своей далекостью о грядущем.
Юный волшебник подошел к жеребцу, погладил его по шее и опустил потяжелевшую водоносную флягу в дорожную сумку.
Солнце золотило изгибы и впадины резных завитков подъемных башен моста Чара-Тауна. Одиноко возникшая всадница преодолела опущенный через ров мост. Перейдя на ровную, щадящую седалище рысь, девушка остановилась на холме, демонстрируя прямую посадку опытной наездницы. Под ней была красивая кобыла кремового цвета, с заплетенной в косички гривой и хвостом. Разметав узорный тканевый шелк длинной широкой юбки по кобыльим бокам, она, как манок, заставила Камиля сцепить пальцы на луке седла. Утренний оптимизм улетучился и вернулось волнение. Тысячи причин могут помешать одному желанию ...
Он тянулся у уже известному, находясь на порубежье ...
В просторно высоких потоках воздуха, пытаясь докричаться до него, неслась трель жаворонка.
Волосы девушки были убраны под телесно бежевую шляпку с опущенной вуалью, так, что ни лица, ни даже хотя бы цвета ее волос разобрать не представлялось возможным.
Если только развернуться и поскакать ей навстречу.
Кем бы не оказалась та девушка, она была чиста перед ним. Камиль ощутил как заглядывает в душу теплая благодарность к ним обеим, как придерживает, не отпуская зовет обратно.
У Камиля навернулась слезинка. Юноша проверил, в меру ли затянута подпруга, и ухватив стремя широкой частью стопы, легко взлетел в седло.
Он так и не узнал кто была эта девушка.
Перышком лебяжьим унесся всадник.
Нужно не идти отсюда, а бежать! Чтобы не застрять, и не мстить потом всю оставшуюся жизнь окружающим за неосуществленную попытку найти нечто большее и настоящее. Чем жить ради долга или благодарности ради, осуществляя любые навязываемые тебе обязательства, каким бы ни был исход. Чтобы потом не жалеть о том, что в жизни все случилось не так.
Разгадать и разглядеть себя, или то, на что был способен, и чем ограничился в итоге. Власть над собой, есть самая большая сила, которая может быть у всякого разумного существа.