Нервное радужное пламя фонаря сгущало, казалось, не сумерки вокруг, а царившее в голове Гарсона настроение:
-Она к обходительности куртуазной привыкла, а ты ей по простому: «Поди сюда, не таись, не бойся меня Таисия, или хрен тебя знает как звать». Девица нежнокожая, молчаливо улыбчивая и бесслезная. С лицом без гримас. Пунцовыми румяными щечками, да губками крохотно в стебелек приоткрытыми, сама к тебе идет. Ро-о-вненько. Эти куколки не портят стройность своих ножек, поскольку с детства имеют возможность обучаться верховой езде в дамском седле. Вся ее генеалогия, веточка за веточкой под тонкой кожей венами выступает. Она-то берегла себя для какого нибудь лорда в бантах и рюшах. А тут ты, с сальными патлами, в портках нестираных, небритый, запаршивевший, и весь в кровище ее родных и близких измазанный. Инцест ложного родства. Не такого она ждала, да из светелки выглядывала, натирала благовониями нежнейшую кожу свою. А ты ей без любезностей, ручищами прямо под юбку, туда, откуда у нее ноги растут. В самое теплое место, чтоб знала кому служить,-все больше духорясь, распалялся Гарсон.-Чья она нынче и по какой цене.
По рекрутам было видать, что тоска-то лихоманка отступила. С ничтожной суетливостью новобранцы возбужденно елозили, как обсевшие падаль мухи.
-Там у нее все кружевное, на шелковых ниточках держится. Видимость одна. Чтоб срывать было проще. Тамошняя белизна кожи, как яичко без скорлупки,-пояснял краснобай, для похотливую улыбку.-Я уж знаю.
-Можно за косы держать, чтобы с перепугу в окно не кинулась,-дал, как ему казалось, дельный совет кузнечный подмастерье из оружейников, по имени Фарлам, будто бы незаметно почесывая причинное место и ухмыляясь.