-Так ты маг?-спохватилась девушка. В интонациях ее голоса Камиль уловил страх, удивление и (как самое горькое), предубеждение или даже пренебрежение. Но все прошло, едва Поправа приблизившись, зашептала ему в самое ухо:-Нет там замка, засов только. В своем же доме,-старалась объяснить магу девушка, с новой надеждой глядя на волшебника.
Он заводился от одного ее пылкого дыхания.
-Не мешай,-остановил ее маг.-Я пытаюсь произвести на тебя впечатление,-мимика юноши оставалась спокойной и скупой.
Шепот Камиля изобиловал звукосимволами, соединяющими блики ритмической чистоты. Нагнетая темп, он понес некую языковую заумность, стремительно выбросив вперед правую руку.
Состоявшись в этот миг в самом себе Камиль выпестовал заклинание, не вымучивая его тяжко и натужно, а по наитию, стараясь, но легкостью поощряя чародейский энергичный посыл. Вскользь вроде, но в то же время последовательно. И пылко, но подобающе точно сублимируя магические колебания.
Пространство заворочалось, обогащая себя линиями совершенного. Как из полета долгого сновидения, летучая легкая податливость материализовалась в гладкотелую, большегрудую, крепко задую и длинноногую деву. Ее бедра многозначительно изгибались глубокой накатывающейся волной. Белые локоны осыпали голову на высокой шее кручеными, путаными прядями, и рушились эскападой, взбивая переливающуюся пену завитков над ямочками чуть повыше ягодиц.
-Как живая,-восхищенно пролепетала Поправа, не стыдясь своей простоты.
-У одаренного мага выдуманное и должно выходить сильней и убедительней самой реальности,-довольный собой, объяснил девушке Камиль.
Стражник позабыл обо всем, ловя извивы локонов нагой красавицы. Его позабывшие о железе руки касались нежной кожи, обольстительница вот вот должна была очутиться в его глубоких объятьях.
Пальцы Камиля порхали, изощряя видение новыми, приятными глазу мужчины деталями. Распущенные спирали галактик объясняли конкретно финиширующему разгоряченному взгляду как ощутить бесконечность, и почувствовать точку невозвращения ... замещая здравомыслие пагубной страстью. Кожа нагой прелестницы до того точно пропущенная сквозь лунный свет, теперь стала отливать загорелой медью. Стражник растерял представление о месте и ратницком долге, он пялил глаза и скалил зубы, сильно рассчитывая на ответную симпатию.
Его могло остановить не чудо, но его отсутствие.
Избавившись от караульщика таким коварным способом Поправа и Камиль перебежали к двери ведущей в подвал. Юный маг отодвинул засов и потянул за кольцо. Из под низкого свода пахнуло волглой плесенью и перебродившим вином.
-Есть кто? Отзовитесь.
-Поправушка, ты ли?-Неуверенно, с опаской произнес осторожный, низкий голос.
-Она,-радостно подтвердил юношеский неокрепший басок.
-Я, папенька. Я, братик мой милый!-Девушка обласкала Камиля повеселевшими глазами и расправившись, как парус подхвативший целительный ветер, кинулась по ступеням вниз.
Маг пошире отворил дверь и призадумался:
«Семья аптекарей была в своем доме и в своем праве. Теперь не им, ни ей ничего не угрожало. Ситуация менялась стремительно и скорость ее мало располагала к степенной процедуре знакомства с родственниками. Тем более, как-то не ладились, в последнее время, у Камиля отношения с отцами девушек. И он сам, по прежнему, оставался в бегах ...»
-Не приближайся ко мне! Слышишь, не ...-Араптан всей грудью навалился на створки крохотного чердачного окна и моржом в прорубь выпал на крышу дома. Задрожало кровельное железо, со скрежетом застонали прогибающиеся листы. Насколько быстро настолько и мягко Гейс протолкнул плечи в оконце, мазнув пальцами переслоенные пылью чердачные стекла. Глубина улицы темнела провалом. Редко вкрапленные огоньки в окнах близоруко тыкались в фиолет ночи. Араптан пополз куда-то влево и выше, пытаясь спрятаться за кладкой печной трубы. Совершив несколько странных перемещений, разгоряченный алкоголем чиновник подскользнулся на замшелых кровельных стыках и соскальзывая, ссаживая ладони, как лодка со стапеля канул, сковырнувшись с крыши ...
Ночь разорвал короткий, визгливый вскрик.
Почувствовав дуновение беды Гейс вытянулся в окно, больше чем на половину, держась разведенными ногами о раму. Пойманный им звук был похож на хрястнувшую, чмокнувшую слякоть ...
С улицы послышались крики и Камиля сорвало. Он выбежал через дверь черного хода, и обогнув глухую стену, очутился за спинами панцирников. В нескольких руках стражников потрескивали факелы, трепещущее пламя вязко обтекало пропитанную смоляную паклю, мерцая дополнительной радужкой вокруг огня, и цепко схватывая детали. Камиль не сразу понял, как огромный колючий шип пророс сквозь человека, вырвав из разваленной брюшины застрявший на острие красный сгусток еще живого мяса. Безвольная туша повисла на копье. Рот еще жадно пытался глотнуть воздух. Тряский жирок подтекал синевой под анемичные складки кожи. Наработанная покровительственная жестикуляция конечностей не находила точек соприкосновения с действительностью. Заученная капризная гримаса теперь навсегда запеклась на лице чиновника последней хозяйской выходкой. Привыкший к зависимости чужой жизни от своего небрежного кивка или жеста, мытарь теперь был неисполняемо, непривилегированно прост. Чернильная душа, привыкшая укорять, от маялась, отлетела, соединившись в цвет с темнотой.