Старушонка каше варка составила с подноса на стол крупные тарелки с теплыми, в пролежнях грушами. Села в стороне на выставленный табурет, ближе к кухонной двери, обняв поднос обеими руками. В центре устроился Кароннак, бросив шляпу с ярким пером на скамью рядом с собой. Через стол, напротив него, опустился Лузгард. Стащив с головы бархатный берет, он выудил из под зеленого плаща шахматную доску, и они вместе принялись расставлять на ней высыпанные тут же фигуры.
Спустя около получаса, в разгар обеденной оргии, Камиль обгладывал оленьи ребрышки, приготовленные на дубовых дровах, и запивал их охлажденным соком дыни, с цельными не протертыми ломтиками, плавающими в высоком бокале. Юный маг постепенно настраивался на ленивое созерцание.
Возле окна, как прилипшая пушинка, сидел Балансир и, время от времени, морщил старческий лоб, не притрагиваясь к быстро прибавляющимся на столах яствам.
Шахматные фигурки были затейливыми и обязательно живыми. Королевы очень высокими, костлявыми дамочками, зачем-то всегда выше своих супругов. Короли близоруко беспомощными, под пятой у своих благоверных. Несчастные стоики, склонные небезосновательно бояться покушения на собственную жизнь. Прямолинейные офицеры, заботящиеся только о диагонали собственного цвета, поглядывали смело, но без инициативно. На каких клетках ладьи стояли, там образовывались озерца. Легкие волны шлепали по бортам под надстройками с прихотливыми башенками и всякими корабельными снастями.
Дверь ведущая на кухню почти не закрывалась, опахивая густыми сытными клубами седые космы старухи. Камиль пробовал углядеть поваренка в переднике, но так и не узнал никого похожего на того парня из Грезного града Делагреза.
Прислуга поставила перед Властейшим суверенном блюдо с золотисто зажаренным молочным поросенком. Нобиус ел с аппетитом и не стеснялся облизывать пальцы. Его взгляд кочевал по лицам чародеев, не замечая как блестящие от масла и жира руки опасно бледнее льда и мрамора.
Расписанные эмалевыми красками глиняные горшочки духовито курились, расточая аромат гороховой похлебки с мясом, луком и перцем.
Над вязко изрытой землей, у ступенек входа, крутился Вертопрах, изгоняя любопытных, и вызывая живейший интерес притаившейся детворы. Кусовничая мухами, роем кружащимися над мусорными корзинами Вертопрах циркулировал от вывески с веселым поваром зазывающим в «Червивую розу», до поворачивающего углом проулка. Переворачивался в воздухе возле поваленного заборчика и вдоль системы стоков возвращался к ступенькам крыльца харчевни. Поглядывая за всем, что делается вокруг.
Отобедав, Нобиус пожелал умыться. Хозяин сам ухаживал за Властейшим магом. Из медного кувшина с посеребренным носиком он лил теплую воду на руки Нобиусу, которая осыпалась мутными каплями в поставленный на пол таз. Маг обтер лицо и ладони о длинное ворсистое полотенце перекинутое через плече предупредительного хозяина.
Они улыбались. С маленькими тенями наигранности.
Камиль обернулся в окно, услышав перестук копыт. По грязевой слизи улицы летел конь с наездником.
В этот момент, отослав хозяина харчевни, Властейший Нобиус заговорил тихо, но значительно:
-Собрал я вас не только для трапезы, а на серьезный разговор,-маг насекомым пробежал пальцами по кромке стола.-Главенствующее проявление мудрости-есть верно используемая власть. Он тянется к ней. Он ее почти коснулся,-неожиданно закончил Нобиус.
Разом осаженный возле «Червивой розы» конь протестующе захрипел.
Серая клякса мерцающей пыли извилистым червем поднялась вверх, затем Вертопрах описал долгую дугу, желая покрасоваться, и свечей взмыл в извалявшуюся в тучах бледную синеву неба.
Виторлан перекинул ногу через высокую луку седла над гривой коня и срывая стременную, еще на скаку удальцом спрыгнул на землю. Задержал коня, окончательно его усмиряя, и быстрой петлей захлестнув повод на коновязи, пошагал к ступенькам в харчевню. Ножны покачивались при ходьбе, тяжело ударяя по бедру наперсника.
Камиль вернулся к еде, в который раз осмотрев обеденную залу.
По краю прижатого к груди старушенции подноса тянулась вязь, и она проверяла ее на ощупь, цепко перебирая костлявыми пальцами мелкий узор. Вдруг ведунья сглазливо вперилась в коня за окном, но перехватив взгляд Камиля, стушевалась и, прикрывшись ссохшейся дощечкой ладони, отвернулась.
Едва высокий красавец вошел в обеденную залу, рука в белой перчатке сорвала с головы щеголя большую черную треуголку, он низко, с почтением поклонился Нобиусу, и отрывисто кивнув присутствующим магам, схватил со стола бокал с хлебным квасом и единым духом его осушив, произнес: