В ночь отворено окно
Юный маг знал час и место
В мрак бежит с чужой невестой.
Все бы так, но вдруг открылось
Что несчастье приключилось:
оказался юный маг у лихих людей-вожак!
Их разбойное коварство приневолило пол царства.
Маг-отец так потрясен
Что в сердцах был обвинен
В трусости жених приличный
Тоже маг, не столь античный
Увести из под венца у такого молодца
Мог разбойник и любой
Ну, а с девки, спрос какой ...
Маг гонцом, пылая гневом
Мчит коня вдогонку смело
На мосту случилась встреча
Была битва! Была сеча!
Ночь горела, как заря. Оба берега кровя.
Подступалась помогать к главарю разбойна рать.
Только тут, от свай приводных
Из туманов колобродных
Вдруг явился Вертопрах, лиходеев раскидав.
В битве страшной, магам вместо
Гибнет юная невеста
Маг-отец, жесток и бешен
В своем горе безутешен
Суд был скор и не бывал
Маг великий так сказал:
«Станешь в облике зверином
бессловесною скотиной.
Но заклятье будешь знать!
Человеком-забывать.
И исправить жизнь свою
Шанс один тебе даю
От начала до конца
Силой дерзкого юнца.»
Маг-разбойник изгнан прочь
Не вернется больше дочь
«Ты же тоже был напастью
Не сберег свое ты счастье
Потому, не наглядеться ...
Ты, как в зеркало смотреться
Будешь в собственную суть.
Дочь мою не позабудь!»
« ... силой дерзкого юнца»,-Камиль откинулся на жесткую спинку стула. Прутья оконной решетки едва заметно серебрил неровно падающий свет от шандала. Многое теперь виделось школяру совершенно по иному. Выскобленный на бересте текст был ничем иным, как пророчеством, тайный смысл которого накрывал и судьбу юного мага. И это был не устоявшийся миф, а редкое откровение, которое вырвал из себя с кровью оборотень, здорово рассчитывая на помощь Камиля. В зверином облике Делагрез вспоминал свое предназначение, а в человеческом забывал. Переменить это исходное правило Андрагура не представлялось возможным, поэтому он и обратился за помощью к юноше, как только почувствовал, что он именно тот, кто ему нужен.
Осознав, что он тоже часть страшного проклятья, Камиль отложил берестяную грамотку, которая тут же свернулась, и вновь взялся штудировать магические книги. Больше передышек он себе не устраивал.
Школяр заснул прямо на разложенном томике, прикорнув, как ему казалось, всего на пару минут. Воск, свисающий наростом, ополз и застыл, сделав подсвечник похожим на заметенный вьюгой фонарный столб.
Зима обещала быть до-о-олгой, без единой колеи или заячьего следа. Увязнуть в пустыне снеговой и замерзнуть под снежной ношей, под порошей было, проще некуда, и так верно, что дожить до весенней распутицы не представлялось возможным ...
Наперсник взял Камиля за плече и крепко встряхнул, разгоняя соловую дрему:
-Где тебя только не ищут, а в библиотеку заглянуть я один догадался,-порадовался собственной находчивости Виторлан.
Школяр разлепил правый глаз. В узкую бойницу зарешеченного окна просачивался размытый свет подступающего утра. Тени от прутьев лежали кривыми хлыстами, точно болячки от батогов. Юноша потер щеки, словно действительно прибыл с мороза, распрямился, нащупал лопатками спинку стула и раскрыв очи, спросил:
-Кому я там еще занадобился?
-Все тому же,-Виторлан согнул ногу и поставил носок сапога, уперев его в краешек стула, на котором сидел Камиль.-Нобиус тебя обыскался.
-Зол?-Тихо поинтересовался юный маг, пряча берестяной свиток себе в карман.
Виторлан оттолкнулся, отступил на шаг и поставив ноги крепко и широко, изобразил рукой неопределенный жест:
-Велено доставить. Может тебе жить только до площади возле замка осталось,-высказал предположение наперсник.-А я стану с тобой обсуждать, крут ли нрав у Властейшего Нобиуса, чтобы ты меня за собой потянул.
-Не бойся. Я сегодня еще поживу,-убежденно произнес Камиль, вставая.
Виторлан улыбнулся одними глазами. Без остального ... И оба направились к заслоненному стеллажами выходу из библиотеки.
Густой полумрак неразгаданных дворцовых тайн поклонился на пороге резко очерченной тенью и проводив магов, гордо затаился в полированной глади каменных стен. Миновав вязкие сумерки гранитных коридоров маги прошагали мимо помпезно украшавших замок изваяний. Показавшееся солнце прокладывало между атлантами и кариатидами яркие полосы просветов. Бледные лучи смешивались с белизной женских фигур. Наливающийся восход отсверкивал от плит под ногами, точно подожженный пол пылал снизу.
Заря, как отвальный плуг, переворачивала чернозем ночи сырой глубиной наружу. Налипшие звезды сохли. Одна за другой.