-Вас так увлекает собственное бессилие, а ему в сотни раз труднее, потому что по определению смертельно. Впервые такое вижу ...-посреди разговора босоногий постоялец неожиданно замолчал и повернув голову потрясенно уставился, точно ухватившись за Камиля взглядом, дрогнув к нему, как к человеку. Погорелец забегал по юноше осмысленным взором и поспешил ретироваться:-Проклятая задымленность ... кажется я действительно хватанул ядовитого дыма,-чумазый не сводил с него глаз.
«Значит все правда и он действительно невидим для всех, кто питает к нему вражду, и становится различим от предрасположенности к себе»,-Вертопрахом пронеслась мысль в голове Камиля. Он выхватил из рук торговца рыбой надкушенное яблоко и залепил им в чумазое лицо погорельца, а сам, не обращая внимания на разгорающийся скандал, отправился в направлении надвратной башни. Если что и затевалось, то с крепостной стены на это следовало посмотреть в первую очередь.
Точно ключ от города его готовы были выдать в качестве откупного за снятие осады. Попытка искупать в популярности себя любимого могла стоить школяру жизни-это он усвоил хорошо.
Незримый Камиль шествовал по улицам Грезного града. Удобнее всего было идти позади какой нибудь парочки, двигающейся в том же направлении что было нужно ему, не опасаясь столкнуться с прохожим или угодить под копыта проезжающей пролетки. Он никак не мог привыкнуть к шапке-невидимке, своему новому состоянию, когда его ни для кого не было. И вдруг школяр остановился как вкопанный, точно его захватили врасплох. На облицованной белым известняком стене городских бань висела растянутая на кусках шпагата картинка, писаная по шелку, на которой, весьма мастерски и, главное, портретно точно, был изображен Камиль. Юноша напряженно всмотрелся в яркие краски, желая убедить себя, что он не такой в действительности.
-Что его, найти нельзя?-Злобно пророкотал остановившийся неподалеку панцирный плащеносец, чье лицо было обрамлено сталью шлема.
-Так найди, раз такой умный, все обыскались,-ответил ему подошедший приятель и испытанный собутыльник из городской стражи, который нес в руках корзину, где лежало холщовое полотенце, смена белья, кусок пемзы для оттирания пяток, растрепанная мочалка и бутылочка ароматного масла.-За поимку мальчишки награда назначена в семьдесят тысяч империалов,-указательный палец свободной руки взлетел вверх.-За такие деньжищи в жизни не найдут. А я так подумал, ежели умирать этим днем немедленно и бесповоротно, так я во всем чистом предпочитаю.
-Попадись мне этот щенок,-косопузый похлопал себя по куртке из дубленой кожи с нашитыми металлическими бляхами.-Я бы выставил его голову на отводную стрельницу, насадив ее на собственный наконечник,-и панцирник потряс зажатым в руке копьем.
-Ты никак позабыл,-собравшийся в баню стражник протянул руку к картинке на стене и подмотал на гвоздик ослабший уголок.-Их верховодящий предводитель требует живьем отдать мальчишку ему. Иначе не ждать нам пощады. Давеча на внешнюю сторону поднятого моста портреты его огромные вывесили и вышивкой покрыли, зазывая призовыми деньгами к поимке и выдаче, чтобы знали в войске осадном, что не наша вина в задержке, а чародейское тут всему причина и порча,-стражник повернул голову и уставился на Камиля. Таращился точно в глаза, и взгляд не отводил.
«Не должен ты меня видеть. Никак! Нет меня нигде.»-Едва не выкрикнул школяр.
Взгляд стражника проскочил и собравшийся мыться отвернулся, обратив все свое внимание к предбаннику, оставив юного мага наедине с собственными сомнениями.
Камиль оставался незримым, заклинание «Пустого места» продолжало действовать, но хорошее к себе отношение он контролировать не мог, хотя повода к смене настроения и не было.
Чем ближе юноша подходил к проезду надвратной башни, тем чаще стали попадаться его портреты. На стене городского арсенала Камиль лицезрел целую картинную галерею. На некоторых, шалопаи мальчишки успели подрисовать угольком усы.
Подводу наполненную ядрами и бочонками с порохом неспешно тянула упряжка быков. Камиль осторожно крался следом, глядя поверх качавшихся горбатых спин, над длинными, загнутыми вперед рогами. Как только представилась возможность, школяр пробежал под сужающуюся арку каменного свода и оказался у подножия крепостной стены. Дальше проезда не было. Панцирники обступили подводу и принялись дружно ее разгружать, осторожно передавая опасный груз. Камиль прокрался вдоль кирпичной кладки прямо к воротам. Двубашенный барбакан замыкали спущенные на цепях, внушительно тяжелые «бороны» из очень хорошего прокованного железа. Подъемный мост наглухо задраил выступающий рондель, отгородив глубоким обводным каналом крепостные стены и привратные укрепления, от всего, что осталось по ту сторону фортов и подъемных башен. Подступы к мосту и воротам хорошо охранялись и все время кто-то ходил и бегал. Через распахнутую дверь, собранную из толстых, прожженных заклепками досок, виднелись обшарпанные серые ступени, ведущие на верх. Камиль пристроился за панцирниками, закованными в латы, когда те стали подниматься по лестнице в башню правого барбакана.