Пушка далеко стреляет, от того, что узко бьет.
Глаза налились кровью от дыма, в ушах звенело от громового залпа, но это не помешало канониру ощутить со всей полнотой, как полыхающая глыба разлетелась на куски от попадания разрушившего его ядра.
Вот это да!
Калиф даже не на час, а на какой-то миг, ощущая азарт от такого невероятного удовлетворения случаем, получил отскочившим осколком, размером в два кулака, прямо в грудь, и окутанный облаком дыма вместе с брызнувшими вокруг пылающими камнями, мертвый и счастливый, упал с высоты форта вниз.
Змей взвился, издав нечленораздельный ор, от которого у всех по заложило уши. Он выл и ревел, разворачиваясь и ложась на обратный курс. Его вздувшееся от крика горло мерилось темнотой с чернотою проулков. Дракон нырнул в лощину улицы, навалившись тысячей растопыренных кинжалами перьев на вопящий под ним воздух. Распахнутая пасть изрыгнула черную метель мертвящей зимы. Выдохнутая зараза мглой затопила людское скопище. От вони и смрада дети прятали лица в складки материнских юбок, которые заслоняли своих чад от разбегающейся, ничего не желающей видеть и понимать, толпы. У многих тут же проступила кровавая сыпь, внезапная боль лишала людей разума. Змей стремглав долетел до площади, продолжая изрыгать колдовской мор и делая свою смертоносность поистине беспредельной. Началась давка, как беспощадное порождение паники. Горожане метались, отчаянно разыскивая путь к спасению, заточенные, нерасторопные, затаптываемые в колодезном каменном шурфе площади. Моровое поветрие погналось за людьми по улицам, вызывая кашель с рвотой, и жители покрывались язвами в попытке вдохнуть воздух.
Чешуя лавиной пронеслась вверх, расточая отблески пурпура. Свирепый дракон в пару мгновений оказался недостижимо высоко. С людей схлынул душный, панический ужас и проступили островки хладнокровия. К своему удивлению один горожанин обнаружил, что стоит, безжалостно наступая, на породистое лицо какому-то светскому франту, погибшему от разрыва сердца в первые секунды пролета медного змея, и в ужасе спрыгнул на землю.
Пламя с пылающего арсенала гангреной расползалось по стенам и крышам домов, заразные жала огня, напоенные ветром, перекинулись на соседнюю улицу. Огненные отблески сосредоточенно поедали беспомощные постройки.
Крылатый аспид, точно мечущаяся без изломов молния, заложил короткий вираж и соскальзнул по небу, как по стеклу. Погасив крылья, змей лавиноопасно пронесся над узкими улочками, лязгая дымящейся чадом пастью. Воздух, точно перекушенный, жалобно свистел между частых его зубов. Дракон нырнул и полетел еще ниже, оскал железной пасти источал новую волну мора. Черная плесень его темного смрада пожирала последние нежные ростки жизни, сжигая заживо мгновенно протекающей болезнью, проникая до костей и превращая внутренности в разогретый студень. Тошнотворный запах гниющей плоти разносился повсюду, люди валялись на мостовой пятнами живой скользкой слизи. Казалось, что разлагающиеся, облепленные мухами трупы, от неуемно ползающих по ним тысяч насекомых, еще шевелятся. Распяленные в немом вопле рты служили хорошими гнездами для откладывающих в них своих личинок, насекомых.
Смердящая тварь окаянство вала, раздирая брюхом уцелевшие крыши. Громко с лязгом громыхая крыльями, змей пролетел над площадью, оставляя вредоносное марево, словно вязкую полосу исходящего тумана и его хвост, точно кольцо питона, обвился вокруг башни с курантами. Могучие лапы врубились когтями, выскребая лак изразцов и круша многоярусные аркады. Один не зацепившийся коготь царапнул стекло башенных часов, оставив на нем кривой сползающий след.
Боль сковывает любые резоны. Делагрезу словно перестало хватать воздуха. Проявление его свободы испугало и удивило его своей вялостью. Незавершаемость опустошала мага, повсюду чудился миллиметр до роковой ошибки, превращая любой победный поступок равновеликим проигрышу. У него словно убывали силы и виною был более могущественный волшебник, который только сейчас поднялся внутрь механизма часов и с силой выбросив руки всеми плечами, обвел ладонями вокруг себя и соединив пальцы вместе ОБЕЗВОЛИЛ вцепившегося в башню дракона.
На Делагреза навалилось успокоение и лень, пришел покой духа, пожертвовать коим он был уже неспособен. Столь нелепого и тяжкого заклятья он не испытывал на себе никогда. Змей извернулся, отбрасывая башню с курантами, как невидаль, ничего не в силах поделать с этим наваждением. Как попало замахал крыльями, сорвался вниз, едва не упав на мостовую, испугался до смерти, и кое как найдя в себе силы взлетел на безопасную высоту. С позором, который понял только он сам и Балансир, находящийся на верхней площадке часового механизма, дракон стал икать простора, задыхаясь от стыда и обиды.