Левиндок невольно опешил, так напористо и страстно говорил юноша, не стыдясь, в данных обстоятельствах, своего порыва.
-Прибереги красноречивое излияние чувств для восприимчивых барышень,-Левиндок сычом глянул на школяра, но его тронул тон, каким юноша произнес последние слова, хотя показывать этого он не собирался, невольно вспомнив о своей, рано ушедшей в мир иной жене.-Жалкий ты фантазеришка, как я погляжу.
-Мне всегда казалось, что каждый должен верить в слова, которые произносит. И в любом случае решать мне,-в тон ему произнес Камиль.
-Тебя это конечно полностью оправдывает,-продолжал заедаться Левиндок. За тоном оскорбленного отца он попытался скрыть свое замешательство и досаду.
-Меня удивляет другое,-сознался Камил.-Вы-то точно не должны были меня увидеть,-и юный волшебник гоголем пошел, как ни в чем не бывало, к возвышающейся на низком помосте корзине.
Барталамей Левиндок тяжело опустился на корточки, достал из жидкого, вязкого месива торчащую ребром монетку и зажал в ладони:
-Все что важно для моей дочери, хоть чуточку интересно и мне. Понимание таких простых вещей для тебя противоестественно. И все что я делал, всего лишь попытка изменить твой ответ на ее молитвы, романтичный ты циник,-но его последние слова заглушил никак не погашенный расстоянием рев.
Над их головами сверкающей гудящей рекой пронесся дракон. Тугие крылья рассекали ветер. Уступающий натиску змея воздух послушно свистел промеж чешуек на его теле. Дракон резко взлетел и заваливаясь на бок пошел еще выше и в сторону, словно небо односторонне потянуло его к себе с огромной силой.
Точно в ту же секунду Вертопрах пронесся над задним двором шляпного салона. Он пролетел так низко, что напоминал бледную ленту пыли. Левиндок не удосужился его разглядеть, потому что скачками помчался к дому, жертвуя удовольствием лицезреть неведомое существо ради проверки работы старенькой помпы и раздачи ведер всем способным противостоять огню.
В этот самый миг Вертопрах облетел вокруг Камиля, обозначив магу свое присутствие и белой струей нырнул в тряпичного змея.
Словно хлыстом вдоль забора ударили. Мягкая лавина волной прокатилась по алому боку опорного каркаса. Вырвавшись с другого конца Вертопрах пометелил к началу горловины и вновь, с присущей только ему быстротой, забрался под тугую ткань. Трубчатое тело воздушного змея безвольно разнеслось, раздулось и наполнилось воздухом. Материя натянулась, раздобревший на глазах тряпичный змей мягкими хлопками расправил полотно и конструкция змея приобрела полагающийся ей тугой объем. Стенки затрепетали словно непрерывно чихающие, заходящиеся сухим кашлем парусиновые легкие. Вертопрах разгонялся все сильней, стремительно набирая скорость, закольцевал самого себя и со скоростью струи вырвавшейся из выпускного клапана парового котла, продолжал нагнетать ветер в тряпичного змея. Он распрямился, как флаг на сигнальном тросе парусника. Наконец змей оторвался от забора и увеличившийся и располневший, крайне неохотно натянул провисшие пуповины канатов.
Интенсивный в каждой детали дракон вновь пронесся над зубцами городских стен. Ненавидимое чудовище алело в небе, точно его сварили в крутом кипятке.
Белошвейки торопились убраться в подвал под зданием шляпного салона. Ничуть не поддавшись начавшейся вокруг мастерской панике Камиль заскочил в качнувшуюся на помосте корзину. Сплетенную из тростника гондолу потащили привязанные к воздушному змею канаты.
Змей, который совсем недавно был собран в складки как шелковый фонарик необычайной длинны и размера, с силой бросился ввысь, рывком превратившись из неприглядной кучи тряпья в летательный аппарат. Змей так стремительно набирал высоту, что у Камиля закружилась голова. Он вцепился в край корзины, уносясь в кристально чистое небо. Шелковый чулок багряного змея искрился над головой юного мага, точно струя свежей крови. Ветер ревел в ушах школяра неудержимым потоком, поэтому он не мог слышать как снизу, подгоняя домочадцев, ворчал Левиндок: