Еще один хриплый стон и я всем низом живота чувствую его оргазм. Сил уже не осталось совсем. Мне кажется, если он сейчас уберет руки, я упаду на его грудь и больше не встану до самого вечера. А за окном уже светло. Из коридора слышны голоса. Они такие далекие…
Камиль на удивление осторожно снимает меня с себя и укладывает рядом, не заставляя стягивать с него презерватив, наполненный густой спермой. Мужчина поворачивается на бок и смотрит на меня осоловелым черным взглядом.
— Следующей ночью не приду, — говорит, убирая волосы с моего лица. — А сейчас спи.
Я рада разрешению провалиться в сон. Уже почти делаю это, закрыв глаза. Но дверь моей комнаты распахивается чересчур громко.
— Нашла, слава Аллаху, — слышу голос Индиры и замираю от ужаса.
— Ты охренела?! — взрывается Камиль. От его рыка дребезжит стекло на окне. — Кто впустил?!
— Прости, муж мой, — без грамма сожаления, отвечает Индира. — Мне сказали, ты вернулся ночью, но ни в одной из комнат дома я тебя не нашла. Беспокоилась, вдруг тебе плохо и нужна помощь.
Прячусь под одеяло от прожигающего меня взгляда Индиры. Камиль шуршит одеждой, продолжая тихо звереть.
Дверь моей комнаты снова грохочет, в этот раз закрываясь, и крики переносятся в коридор.
—————————————
*Харуки Мураками – «Хроники заводной птицы». Цитата взята из открытых источников.
Глава 8
Камиль
Не протрезвевший мозг требует крови. Никогда не бил женщин, даже самых бесячих. Сейчас впервые появилось такое желание. Ненавижу неподчинение. Как наказать за это мужика, я знаю. Еще в прошлой жизни, когда готовил бойцов для семьи Альзаро, которая была фактически монополистом в нелегальных поставках оружия в России, особым удовольствием было гонять строптивый «молодняк» на модифицированном «вертолете». Их даже пиздить не надо. Они дохли сами, а оклемавшись сильно переоценивали свое поведение. У нас все просто. Ошибка равна пуле в висок, а это навсегда. Это хуже армии. Здесь законов не так уж и много. Один из них прост и стар как мир — выживает сильнейший.
Наверное, поэтому я столько лет не женился. Бабу на «вертолет» не запустишь.
Индира смотрит на меня испуганно и в то же время с вызовом. Дура! Схватив ее за горло, прижимаю к стене.
— Кто разрешил сюда приходить?! — хриплю в приоткрытый рот. — Я непонятно вчера сказал?! Не трогать девочку!
— Я не трогала, — шепчет жена. — Я мужа искала.
— Не. Надо. Меня. Искать! — сдавливаю ладонь сильнее, она начинает задыхаться. — Я запрещаю тебе заходить в это крыло. Еще раз ослушаешься… Поставлю на колени и заставлю отсосать мне, наплевав на то, что я только что слез с другой. Поняла?!
— Д-да, — вся спесь из ее взгляда моментально улетучивается. Глаза закатываются. Она старательно пытается сделать вдох. Разжимаю ладонь. Индира, закашлявшись до слез, трет ладонью место, где остались следы от моих пальцев.
С рыком, вырвавшимся из грудной клетки, врезаюсь кулаком в стену недалеко от ее головы и быстрым шагом ухожу на улицу. Долго курю, думая, сколько я успею поспать, прежде чем придется снова сорваться по делам.
Выбросив бычок на дорожку, возвращаюсь в дом. Поднимаюсь на второй этаж и криво усмехаюсь, глядя, как Рас, завидев меня издалека, хлопает дверью, нырнув в свою спальню.
— Со мной поедешь сегодня, — говорю достаточно громко, чтобы он услышал. — Поднимешь меня через три часа и поедешь.
— Куда? — высовывается сонная, растрепанная голова.
— Постреляем.
У него аж глаза загораются и вся сонливость с обаятельной рожи, которая так нравится девочкам, слетает.
Захожу к себе и сразу падаю мордой в подушку. Меня срубает секунд за десять. Хорошо, темно. Мозг никто не выносит.
— Брат, — слышу прямо в этой темноте.
— Встаю, — нехотя переворачиваюсь на спину и сажусь.
В голове шумит, но в целом уже гораздо лучше. Сейчас залью в себя кофе, зарядимся и поедем. Мне там подарок привезли. Того, кто нас слил. Я обещал казнить, надо держать слово.
Адиль с Аязом вплотную занимаются аукционом. Нам с Расулом предстоит развлечение поинтереснее.
Садимся в тачку. Я делаю вид, что внимательно изучаю содержимое своего телефона, на самом деле наблюдая за Расом. Еще год назад я не хотел его брать на подобные мероприятия. Аяза тоже не хотел. Но понял, что папочка постарался до меня и пацаны уже погрязли во всем этом дерьме по самые уши. Мне остается только держать их под контролем. И пусть уж лучше самый младший и самый залюбленный нашей покойной матерью Расул все время вертится где-то рядом со мной, чем я буду вытаскивать его из притонов и борделей.
Да, я не жил с семьей много лет, но они — мои братья. Моя кровь и плоть. Я по большей части из-за них сюда и вернулся. Только им об этом лучше не знать. У лидера не должно быть слабостей. Не в этом мире.
Мой человек заводит машину на тщательно огороженную территорию бывших бараков. Она стала частью приданого Индиры. Одна из стратегически важных точек, где мы оперативно оборудовали склады, несколько камер, жилую часть для бойцов, охраняющих это место.
Вот в камеры нам и надо.
От охраны отделяется пара парней. Пока идем на самый дальний край территории, мне коротко докладывают обстановку.
— Рас, пойдешь с Халидом. Есть список стволов. Часть нам подвезут, а кое-что лежит в наличии. Все проверить и перепроверить. Головой отвечаешь. Понял?
Расул немного сник. Мы с ним, конечно, постреляем. Но каждый по-своему. Он в оборудованном здесь же тире, а я…
А я пошел отрываться!
Отправив брата, захожу в мрачное здание, освещенное лишь частично естественным светом из окон. В голове перестало шуметь. Она теперь просто раскалывается. Собственные шаги разносятся гулким эхом по коридору и бьют по мозгам.
Сворачиваем за угол и попадаем в еще один коридор. Здесь двери заменили решетками. На окнах тоже решетки. Хотя их можно было бы и не ставить. На территории столько охраны и камер, что уйти можно только одним путем.
На койке у стены сидит мужик лет тридцати. Кисти забиты татуировками, взгляд, как у смертника, дикий и обреченный.
Открываю камеру, вхожу внутрь. Смотрит на меня загнанным, но гордым зверем. Хорошо ему яйца прижали, раз решил пойти на такую подставу.
— Рассказывай, — беру стул, ставлю его спинкой вперед и сажусь верхом.
— Можешь сразу пристрелить, — морщится мужик, — я твоим еще там, дома, все сказал.
— Теперь мне расскажи, — для убедительности, достаю из кобуры ствол и зажав в руке, свешиваю его через спинку стула. Передергиваю затвор, играюсь с предохранителем. Наш пленник начинает нервничать.
— Смысл? Ты меня все равно грохнешь.
— Грохну. Но смерть, она же разная бывает. Я могу убить тебя быстро, а могу рвать на куски несколько часов. Поверь, это очень неприятно.
— Насрать, — гордо поднимает голову и получает выстрел в ногу. Орет, морщится. А я аккуратно. Чтобы сразу не сдох от потери крови. Мой человек снимает все это на видео. Пригодится для воспитательных целей.
— Продолжим. Кто на тебя вышел? Чем прижали? Что конкретно хотели? Раз, — щелчок затвора, — два…, — снимаю с предохранителя…
— Да тебя! Тебя они хотели! — психует он. Как-то быстро сдался. Но тем лучше. Быстрее закончим. — Главного ищут. Думали, если возьмут поставку, выйдут на лидера. А у меня выбора не было. Я поставку сдал, зная, что через нее на тебя все равно не выйти.
— Как благородно. И ты не знал, что сорванная поставка стволов обернется проблемами здесь?