«Моя», — прозвучало нечто рычащее внутри и заявляющее свои права. Нечто настолько сильное, что не отпускало потом день за днем и год за годом, заставляя все время думать о ней и желать ее.
Дверь снова распахнулась, и теперь на пороге появилась нянька: высокая стройная женщина со светло-русыми волосами, заплетенными в строгую высокую прическу и холодным безразличным взглядом серых глаз.
— Что здесь происходит! — ровным голосом произнесла она, внимательно изучая всех собравшихся.
Глаза Лики тут же покраснели, она демонстративно шмыгнула носом и жалобно начала причитать.
— Кетана Лиена, — эта… ненормальная дерется, у меня теперь голова кружится и тошнит, я с трудом стою на ногах! — разорялась она, обнимая няньку и заливая своими слезами и соплями ее фартук.
Женщина брезгливо отодвинула от себя Лику, отметив все же шишку на лбу у девочки и перевела недобрый взгляд на ее «обидчицу».
— Это правда? — спокойно спросила она, уставившись прямо в глаза застывшей девочки.
Все вокруг тоже замерли, ожидая ее реакции, даже Макс с нескрываемым любопытством наблюдал за поведением Камилы.
Девочка сжала дрожащие пальчики в кулачки и, задрав чуть выше подбородок, чтобы тоже смотреть прямо в глаза няньки, сказала:
— Это сделала Я! — она даже осмелилась сделать шаг в сторону женщины.
— И зачем ты это сделала? — продолжила допрос кетана Лиена.
— Она меня бесит! — искренне и с чувством ответила девочка.
— За плохое поведение у нас наказывают! — пояснила няня. — Следуй за мной! — больше она ничего не сказала, круто развернулась на каблуках и вышла из комнаты, а девочка поспешила следом.
Дети молча переглянулись. Макс проводил новенькую задумчивым взглядом и обернулся к остальным.
— Тронете ее, руки переломаю — она Моя! — холодно заявил он.
Этот голос Камила услышала отдаленно, уже шагая по коридору приюта, и сразу почувствовала неприятное пугающее чувство, сжимающее грудную клетку и вызывающее мурашки по коже.
С тех пор он стал ее хранителем и палачом: иногда защищая от нападок, иногда провоцируя их. Макс превратился в личный кошмар Камилы на долгие годы…
«Моя!» — звучало в голове, когда девушка с ужасом распахнула глаза и облегченно выдохнула, вспомнив, наконец, где она находится. Камила потянулась, села на край кровати, нервно потерла шрам на пояснице и тряхнула головой, прогоняя остатки сна.
«И с чего это я вдруг вспомнила о нем?» — беспокойно подумала она, уже ощущая внутри себя нехорошее предчувствие очень похожее на то, которое всегда возникало при появлении Макса.
Глава 11. Первый учебный день
— Проснулась, а я уж думала, будить придется! — послышалось откуда-то слева.
Девушка недоуменно перевела взгляд на сидящую на своей постели Шайлу. Соседка выглядела бодрой и успела даже одеться и заплести свои курчавые волосы в смешные короткие косички.
Камила разочарованно поджала губы: она привыкла просыпаться первой. «И куда делась вся моя сноровка?! Раньше было достаточно одного неосторожного вздоха, а тут такое… Неужели настолько вымоталась?» Она заглянула в окно: светало.
— Кстати, у тебя очень красивое имя — это в честь цветка, да? — тут же пристала с вопросами соседка.
Камила удивленно посмотрела на нее, не понимая, о чем идет речь.
— Ну, Камила — это, наверное, от «камелия» — цветок такой! — тихо пояснила Шайла, явно засмущавшись под пристальным и угрюмым взглядом.
«Травники, — хмыкнула про себя девушка. — Везде свои долбанные цветочки видят!»
— Нет, — односложно ответила она. — Я так понимаю, ты вчера меня плохо поняла, да? — напомнила о своей недавней угрозе Камила.
— Да я так просто… — окончательно покраснела Шайла и потупила взгляд, нервно комкая край серой форменной юбки
Камиле даже показалось, что та шмыгнула носом.
«Вот только соплей мне твоих тут не хватало!» — подметила про себя и поморщилась, представив как это рыжее недоразумение ревет в три ручья по поводу и без.
— Ну, а тебя в честь чего назвали? — сделав усилие над собой, спросила она, чтобы все ж успокоить впечатлительную девчонку.
— Мое имя значит «лишняя», если правильно его произнести на нашем восточном наречии, — с горечью ответила девчонка, не поднимая глаз.
А вот Камила была по-настоящему удивлена. Да и эта ее кислая мина раздражала куда больше, чем беззаботная улыбочка блаженной дурочки.
— Странное имя, — чуть смягчив голос, проговорила она.