Эта первая статья прямо не указывает на семью Клодель. Все изменилось, когда делом заинтересовалась парижская пресса. Поль Вибер, журналист “Гран насьональ”, в номере от 8 декабря 1913 года обрушился на закон 1838 года. 12 декабря “Авенир де л’Эн”, отзываясь на эту публикацию, поместил в разделе местных новостей статью без подписи, действующих лиц которой без труда узнали жители Вильнёв-сюр-Фер.
Недавно в Париже имел место случай насильственной госпитализации, отличающийся особой изощренностью. Мать и брат добились изоляции талантливой художницы м-ль К. Несчастная девушка едва успела узнать из случайных источников о весьма удобной для некоторых смерти нежно любившего ее отца, которую от нее скрыли, как наутро после печальной вести, в 11 часов, к ней, убитой горем, вломились в спальню двое дюжих молодцов и увезли ее, невзирая на протесты и слезы, в сумасшедший дом. Три дня спустя несчастная писала: “На моем счету тридцать лет напряженной работы, а я вот так наказана; меня держат крепко, и я отсюда не выйду”. Немного позже госпитализация была скреплена признанием недееспособности. Так убирают из общества человека в здравом уме.
17 декабря 1913 года Поль Вибер призывает Поля Клоделя “дать необходимые объяснения общественному мнению, которое сильно обеспокоено подобными преступлениями…” 20 декабря появляется статья с прямыми обвинениями: Камилла Клодель, “физически и психически абсолютно здоровая”, была схвачена тремя мужчинами, которые без судебного ордера, нарушив право неприкосновенности жилища, запихнули ее в машину и увезли в сумасшедший дом в Виль-Эврар. Поль Клодель не реагирует на обвинения. С октября 1913 года он занимает пост генерального консула в Гамбурге. Его официальное положение не позволяет отвечать на выпады прессы, хотя он знает о них. В его “Дневнике” записано:
Ожесточенная клевета в наш адрес по поводу госпитализации Камиллы в Виль-Эврар со стороны Лельма и Тьерри в “Авенир де л’Эн” и разных скандальных листках, обличающих “клерикальное преступление”. Это хорошо. Меня столько незаслуженно хвалили, что клевета благотворно освежает: это нормальная доля христианина.
Позже в предисловии к каталогу выставки 1951 года он поменяет даты, перенеся госпитализацию на июнь 1913-го (намеренно?).
А запал этой пороховой бочки подожгла сама Камилла. 10, 14 и 21 марта она собственной рукой написала карандашом три письма своему родственнику Шарлю Тьерри — первое из них как раз в день госпитализации.
10 марта
Дорогой Шарль,
от тебя узнала о смерти папы; впервые слышу, мне никто ничего не сообщал. Когда это произошло? Постарайся узнать и рассказать мне поподробней. Бедный папа никогда не видел меня такой, как я есть; ему всегда внушали, что я — существо гнусное, неблагодарное и злобное; это было нужно, чтобы другая могла все зацапать.
Я должна была поскорее исчезнуть, хоть я и ужимаюсь как могу в своем уголке, все равно остаюсь помехой. Меня уже пытались запереть в сумасшедший дом, опасаясь, как бы я не нанесла ущерба маленькому Жаку, потребовав свою долю, и заперли бы, имей я несчастье туда явиться. Луиза при поддержке своего друга Родена наложила руку на все деньги, принадлежащие семье, а поскольку я всегда нуждаюсь в деньгах, пусть совсем небольших, мне ведь так мало надо, то меня и ненавидят, когда я что-нибудь прошу. Все это нарочно подстроено, потому что, ты знаешь, Луиза водится с протестантами.