Гостья оперлась руками о стол и вывернула шею, чтобы лучше видеть обладателя мужского голоса.
– Валька? – это её оригинальный способ сказать: «добро пожаловать». И вам тоже «здрасьте». Оглядев Эваллё с ног до головы, вынесла вердикт: – Что за чудесный ребенок, и слова грубого не скажет. Видела, ходит тут одна, ну прямо невеста. Крепенькая, сама как тыковка. Да ты не смущайся, знаем мы…
Фыркнув, он поприветствовал пожилую женщину, и, сложив руки на груди, привалился плечом к дверному косяку.
– Деток-то, наверное, хочется? Валюха детей любит, – просветила дама, под возглас Рабии: «Бабуля, ну какие дети? Ты взгляни на меня, в тридцать три и бабушка!». Но та уже начала гнуть свою линию: – В каких классах ты репетитором по шведскому подрабатывал?
– С третьего по восьмой.
Вкратце привел несколько забавных случаев из своей рабочей практики.
– И Аулис такая же. Умница. С её подходом к делу, не сомневаюсь, что недолго предложения нам ждать.
Несколько минут слушал о том, насколько интересная девушка Аулис, и пока гостья не свернула на заезженную тему свадьбы, поинтересовался у матери, успел ли уже придти Маю. После чего бросил одну неловкую улыбку, подхватил свою сумку и зашел на кухню. Голоса женщин были слышны даже отсюда.
Опустив сумку на стул, Эваллё выглянул из кухни.
– Думала, твой уже вернулся.
Левой рукой Рабия удерживала поднос, правой раскладывала на столе свертки.
– А моего мужа здесь нет.
– «А моего мужа здесь нет», – передразнила гостья и усмехнулась чему-то своему, видимо, возобновился прежний разговор, начало которого Эваллё не слышал.
– А что я могу поделать? У меня полно своей работы. У него – своей. Я радуюсь уже тому, что мы в одном часовом поясе.
– Вы молодые, у вас впереди еще много времени, это нам, старикам, только и остается, что вспоминать о своих ошибках.
– Бабуля, о каких ошибках речь? Я счастлива со своим мужем.
Гостья поджала губы, выражая сомнение в наиболее вежливой форме. Эваллё был уверен в том, что милая пожилая леди, несмотря на разницу в возрасте, приходила к ним ради задушевных бесед с Рабией. Женщина бывала колкой на язык, но совершенно точно не хотела огорчать и тем более порицать его мать.
– Вот ты, молодая, всегда так говоришь: что я могу сделать, а в старости будешь лить горючие слезы. А этот твой… сколько лет мужику, а до сих пор танцы, музыка, да и бабка его, небось, была такая же, выучила пацана… да его ремнем лупить надо было, только пара крепких, мужских рук в хозяйстве зазря пропадает, – беззлобно произнесла та, и женщины рассмеялись. Гостья махнула рукой и подула на горячий напиток. – Где остальные-то? Как-то пусто у вас здесь. Смотри, а то совсем одна останешься.
– Не беспокойся, бабуля, не останусь, – произнесла мать с улыбкой, и Эваллё тоже улыбнулся. Некоторые люди обладают потрясающей способностью – придираться к тому, о чем с восхищением рассказывали в прошлый раз, например, как же повезло Рабии с мужем. И деньгами обеспечивает, и сам – красавец, а уж какой отец – загляденье, дети его обожают.
Пожилая дама поняла, что спорить с Рабией бессмысленно и вернулась к напитку.
– Валька-то каким важным стал. А как на мать похож… Меньшой-то где?
– Маю необходимо заполнить форму о поступлении, – ответил Эваллё. Подойдя к матери, оперся о стойку. Он уже привык слышать о себе в третьем лице.
Рабия раскладывала по кругу нарезанный пряный имбирь, украшая огромное блюдо, подняла на сына нежный взгляд.
– Накормлю Маю, помогу тебе с заказом, – сказал Эваллё, и Рабия, погладив его щеку, заправила черную прядь за ухо. Включив опцию очарования, незаметно стянул один кусочек имбиря с тарелки.
Сразу после того, как за гостьей закрылась дверь, раздался телефонный звонок. Повесив табличку с надписью «Закрыто», Рабия задернула занавеску. Подхватила с кухонного стола белую трубку радиотелефона, попутно заглядывая в расчетную книжку.
Эваллё затягивал мешки с мусором, дожидаясь пока вскипятится вода в чайнике. На столе и полу валялись полураскрытые коробки, грязная посуда громоздилась в двух раковинах, в кухне смешалось множество запахов. Несмотря ни на что, Рабия выглядела безупречно. Она должна была выглядеть идеально для своих посетителей.
– Да, я слушаю.
Какое-то время она молчала, рассеянно блуждая взглядом по комнате. Внезапно засмеялась, полируя трубку звонким смехом. Эваллё разобрал лишь часть разговора, унося с кухни мешки.
– Я звонила, но мне сказали, что ты сильно занят… ты ведь приедешь после?.. завтра, думаю, смогу… в обеденный перерыв, раньше никак не получится: пришел заказ со склада, у меня полно работы… – женщина взглянула на сына и села за кухонный стол. – В эти выходные стало хуже. Я сама не знаю, почему так вышло… нет, врача я не вызывала… с Эваллё занимается Паули, ты должен его помнить, – она по-деловому закинула ногу на ногу и отложила расчетную книжку на стол. – Полюбуешься: я прикупила очень дорогой мешок чая… нет, китайский, как ты любишь…
К приходу Маю успел вскипеть чайник. Не успел мальчик и рук вымыть, как Рабия протянула ему телефонную трубку:
– Сатин хочет с тобой поговорить.
От Эваллё не укрылось, каким растерянным стало лицо брата. Брат не ощущал себя полноправным жильцом и, что хуже всего, членом их семьи. Как они ни старались, чтобы Маю чувствовал себя комфортно и непринужденно, тот без особой охоты отвечал на их совместные старания.
– Привет, – пробормотал мальчик в трубку.
С полминуты Маю слушал.
– Фантастика, ты супер всё устроил! – наконец произнес он. – Нет, возвращаться я не хочу… относил документы в школу и просматривал свои бумаги на зачисление… с Эваллё… нет, нормально, меня устраивает… это не спальня, а мастерская… я серьезно, пап, всё в порядке… нет, я больше не буду общаться со своими друзьями из академии… просто не хочу… пока не знаю этого города, я ведь дальше Хельсинки нигде не бывал, а ты как?.. приятно слышать, если не врешь… тебе показалось, просто я еще здесь не ориентируюсь… нет, люди тут ни при чем, люди как люди… ну что ты переживаешь, перестань, и не надо обо мне так беспокоиться… я никогда не буду достаточно взрослым, ты всегда это повторяешь…
Эваллё поставил перед братом хрустальную салатницу.
Мальчик сидел и перебирал свои волосы, вокруг всё крутилась Рабия, создавая очередное кулинарное новшество.
– Я тоже тебя люблю… счастливо, пап. Всё, пока. – Маю осторожно вернул трубку матери.
========== Глава V. Старшая школа ==========
«Жизнь, ты толкаешь меня…»
Жизнь, ты толкаешь меня в разные стороны.
Я оживаю от холода крепкая, как паутина на ветру
Тянусь вниз но все-таки еще держусь
Эти бусины лучей - их свет я видела на картинах
О жизнь, они обманывают тебя
Тоньше паутины, тянущейся вниз
Она держится не уступая ветру и языкам огня
Жизнь, ты все время толкаешь меня в разные стороны,
Но я еще могу удержаться
Пока
Пока ты толкаешь меня.
(Мэрилин Монро)
В понедельник Маю проснулся непривычно рано, и увидел, как Эваллё стоит у распахнутого окна с чашкой в руках и наблюдает за бледнеющим небом. Старший брат, сколько помнил себя Маю, всегда пристально следил за небом. Было свежо, и прохладный свет падал на макушку Эваллё.
Взглянув из-за спины брата на небо, мальчик увидел темный птичий клин.
Эваллё так и не заметил, что брат наблюдает за ним. Может быть, Эваллё и был себе на уме и глаза подводил, но до сих пор не предоставил ни одного повода для ссоры. Когда парень ушел, Маю отбросил одеяло и, не совсем понимая, зачем это делает, пересек комнату и высунулся в окно, вдохнув чистый, утренний кислород.
Вероятно, если бы эти четыре года они не провели врозь, тогда бы он сам не нуждался так сильно в присутствии родного человека.
Сад огибал их участок с внешней стороны и уходил за дом. Землю под окнами покрывали опавшие листья. На участке со старой игровой площадкой, давно переделанной в место для семейного отдыха, виднелись оставленные грабли, лопаты и ведра с дождевой водой. В глаза бросалась металлическая дверь в земле, ведущая в подвал, сейчас она была на замке. Удобное расположение окон мансарды, выходящих на юг и восток, позволяло увидеть не только сад, но и соседнюю улицу. У дома напротив также не было ограждения. В столице им пришлось нанимать телохранителя, в то время как здесь не требовалось обезопасить личную территорию даже забором.