Память услужливо выводила каждый изгиб его тела, каждую родинку. Кожа – ни царапины, ни рубца, – её пьянящий запах оживлял в памяти их постельные игры. Под кожей мягко перекатывались мускулы, когда Сатин делал глоток кислорода, и после, когда выпускал воздух из легких. Было видно, как ходит под кожей кадык, как сильно бьется пульс на шее.
С хлопком уперся ладонью в дверцу, другой стряхнул с лица растрепанные волосы. На его губах заиграла возбужденная улыбка. Побледневший лоб и скулы блестели от пота.
По ногам подул сквозняк. Входная дверь открылась, впуская женские голоса. Девушки смеялись и трещали без умолку.
Рабия расстегнула пряжку и, вытащив ремень из петель, отбросила на пол. Послышался стук по кафелю. Она хотела усладить свои глаза. Расстегнула пуговицу на легких летних брюках, дернула за молнию. Водя языком по эластичной ткани трусов, кусая резинку, она ощущала его дрожь и спёртое тепло. Сатин выпрямил спину, чтобы стать выше, и её губы спустились ниже. Запахи новой ткани и пота на голой коже заполнили сознание. Каждый его вздох отдавался в её теле трепетом. Прихватила губами кожу у пупка, прикусила, вырвав стон. На светлой коже осталась слюна и розоватый след помады. Просунув пальцы под резинку, потянула вниз, наслаждаясь его густым запахом.
Хлопнула дверца соседней кабинки, послышался шорох одежды. Девушка даже из кабинки туалета продолжала болтать с подругами.
Сатин наклонился, и Рабия увидела, как задвигались мышцы пресса, черные волосы упали ей на лицо. Его губы стали совсем сухими. Потянул жену за руку, поднимая с колен. Его приглушенный голос зазвучал по-новому. С губ сорвалось прерывистое дыхание.
– За стенкой… не мешает?
Его пальцы пролезли под плотной тканью бюстгальтера, сдавливая соски. Он стащил с жены лифчик и набросил на дверную ручку. Горячие липкие ладони полностью накрыли её грудь.
– Да плевать я хотела… Быстрее!
Рабия застонала в голос, прижимаясь к его напряженному телу. Их разделял тонкий слой промокшей ткани.
Услышав голоса и возню за стенкой, девушка замолчала.
Стоны стали громче, теперь они были отчетливы в возникшей тишине. Как никогда, забавляла мысль, что их секс больше не был секретом.
Сатин остался в футболке без рукавов. Рубашку он снял, повязав поверх брюк. Обещанное синоптиками похолодание так и не наступило, вместо этого стало жарче.
Они сели за другой столик, на этот раз дальше от окон, но ближе к музыкальному приемнику.
– Когда это ты успел накачать мускулы? – спросила Рабия, выпив залпом стакан воды.
– Пришлось поднимать тяжести. На тренажерный зал сейчас нет времени. Но это ужасно… У «Храма Дракона» есть определенный имидж, и мне нужно ему следовать.
Она протянула руку и погладила мужа по плечу, изучая его контуры. Затем пересев на стул рядом, склонила голову и прильнула к Сатину щекой.
На ум сразу пришел их высокорослый плечистый друг.
– А как же Лим-Сива? Он со штангой упражняется.
– Лим-Сива – это отдельный разговор, ему нужно поддерживать форму. Наш стилист следит за тем, чтобы мы не наращивали дополнительную мышечную массу. Если я буду качаться, моя концертная одежда будет плохо на мне сидеть. Если вот здесь, – Сатин приподнял футболку и оттянул кожу сбоку на талии, – будет хотя бы один лишний сантиметр… Последний раз, когда я поправился, меня загоняли до полусмерти. Мне говорят, с начала становления нашей карьеры я только набираю в весе.
Сатин вытянул ноги в проходе между столиками и скрестил лодыжки.
– Знаешь, а ведь не я придумал этот имидж.
– Не ты?
– Самый первый менеджер нашей группы, она же пиарщик.
– Твоя бабушка?
– На что она только не была способна, чтобы меня продвинуть. Помнишь, её уверенность в том, что, показывая себя, я могу заработать много денег? И если я сохраню свою внешность – это будет гарантия успеха группы, потому что именно это нужно нашим фанатам. Поначалу я с ней много спорил, а потом её слова подтвердились. Дизайнера по костюмам тоже она подбирала. У неё талант находить нужных людей.
Рабия ждала от него продолжения, желая, чтобы Сатин добавил еще что-то к своим словам.
– Прошло столько времени, а ты до сих пор говоришь о ней в настоящем времени, – заметила она осторожно.
– Да… похоже на то.
Он раздумывал, пускай, долю мгновения, но от неё не ускользнуло колебание в выражении его лица. Чтобы встряхнуть мужа, Рабия сказала:
– Мне больше понравилось, как ты сдавал биологию, сразу после которой у вас с ребятами была запись, и чтобы сэкономить время, бабушка заставила тебя накраситься и переодеться, и в таком виде появиться на экзамене.
– Я тогда провалился и чуть не сорвал сдачу всему классу, а она явилась на следующий день в школу и написала жалобу, после чего расплакалась, рассказывая, что растит меня в одиночку, потому что родители от меня отказались, считая, что их сын не может быть похож на ангела. – Сатин усмехнулся и намотал на палец прядь волос. После продолжительного молчания, он спросил, склоняясь к её уху: – Рабия, ты кого-нибудь встретила?
– Нет, – удивленно воскликнула она. – Мне это было ни к чему.
Погладила его щеку – будто изо льна, – провела по спине.
– Ты ведь спрашиваешь, спала ли я с кем, пока тебя не было? У меня нет желания кувыркаться в постели с другим мужчиной, пока мой муж так далеко от меня. А ты… даже не вздумай об этом рассказывать, не хочу ничего знать о твоих похождениях, – сказала Рабия, мягко отстраняясь.
Причина, по которой она готова простить неверность, заключена в том, какой образ жизни они оба ведут. Она не настолько эгоистична, чтобы просить любить её одну. Сатин постоянно в разъездах, месяцами её не видит, неудивительно, что у него возникли отношения на стороне. Можно сказать, есть семейная жизнь, и есть его жизнь, вмешиваться в которую нет смысла. Возможно, она более хладнокровный человек, чем казалось бы. Настолько хладнокровный, чтобы не позволять ревности заслонить разум. Их отношения всегда походили скорее на дружбу, нежели на любовную горячку.
Сатин подпер голову рукой, заглядывая ей в глаза.
– Я не стал бы ограничивать твою свободу, хочу, чтобы ты это понимала. – Приблизил свое лицо к её. – Но ты знаешь – я с ума схожу от ревности, стоит кому-то на тебя не так посмотреть.
Взгляд перемещался от губ к желто-зеленым глазам, напоминающих майские листочки. Она тянула время.
– Я физически неспособен отплатить тебе верностью. Какое же добро я совершил, что получил тебя в жены?
– Фрэя бы сказала, что в прошлой жизни ты спас жизнь влиятельному чиновнику.
Сатин не улыбнуться не мог:
– Чушь какая. Кажется, в день её рождения, мы перепутали кочан с капустой.
Рабия засмеялась и энергично выпрямилась.
– Давай закажем еще выпить.
Она высвободилась из его объятий и отсела, откинувшись на деревянную спинку стула, сбросила босоножку и вытянула под столом ногу. Уперла стопу в ширинку на его брюках и чуть пошевелила пальцами, недвусмысленно проведя кончиком среднего пальца по губам.
От этих прикосновения его тело напряглось, Сатин замер, не решаясь на вздох.
– Да ты просто горишь, – прошептала она, прижимая щиколотку к бедру мужа, уперла ступню в его стройный живот. Её взгляд задержался на лице Сатина. Тонкие ноздри его слегка подрагивали от нахлынувшего ощущения.
Рабия перегнулась через стол и стиснула пальцами щеку Сатина.
– Я не удивлена, что Тео находит тебя привлекательным! – Усмехнувшись, она откинулась на спинку стула, а Сатин накрыл щеку ладонью и подвигал челюстью, проверяя её целостность.
– Ну, всё, эти двое меня доконали! – донёсся до них чей-то злой голос.
Рабия обернулась, поискав глазами говорившего, и увидела, как тщедушный человечек в летнем пиджаке с бабочкой швырнул на стол пачку меню в пластиковых обложках и направился к их столику.
– О… – пробормотал Сатин, возвращая ей самодовольную улыбку.