Тяжело дыша, она выкрикнула Сатину в лицо:
– Знай, тот, с кем ты отказался работать, не какая-то незначительная знаменитость, каким был ты… какими были вы все!
– Менеджер группы должен думать обо всех её участниках, а не только о том, как бы набить карманы за счет прокручивания дел без их ведома! – Сатин перешел на крик. – Ты и так используешь мое имя в своих целях, как после этого ты осмеливаешься нагло требовать с меня, да еще приплетать к этому моих людей!?
– У тебя еще есть время подумать, – отдышавшись, госпожа Мякеля заговорила тише, – с кем тебе лучше работать.
И оглядевшись по сторонам, окинула участников группы насмешливым взглядом.
– Я могу основательно испортить вам жизнь. Тебе бы не стоило забывать об этом.
– Женщина, вы угрожаете нам? – Тео даже усмехнулся от удивления. – Вы всерьез решили, что добьетесь от него содействия, если начнете угрожать группе?
– Подумай… Вспомни про всех тех людей, благодаря которым ты поднялся, Холовора! – воскликнула госпожа Мякеля дрожащим голосом.
Руки чесались выместить на ней злость. Сатин подался вперед, грубо хватая её чуть выше локтя.
– Я прекрасно помню, не нужно мне тыкать в лицо, как ребенку.
В его голосе сквозил гнев, готовый хлынуть в любой момент.
– И что, – усмехнулась госпожа Мякеля, снизу-вверх глядя на Сатина, – ты готов и дальше сверкать своим достоинством перед каждым, кто больше предложит? Только так вы и имеете признание, да?
Последняя реплика предназначалась всем участникам группы.
– И то, что я прикрывала каждую вашу пьянку, рискуя потерять собственное лицо! А вспомни все те разы, когда я находила вас в окружении девиц, которые не в состоянии были связать двух слов! – задохнулась госпожа Мякеля.
Голову пронзила искра боли, обжегши затылок. Сатин выпустил локоть – на коже госпожи Мякеля остались отпечатки его пальцев, естественно, это видели все. Мужчина коснулся жестких от лака волос на затылке, ощущая, как нарастает пульсирующая боль.
– Замолчи нахрен! Твои сраные истерики мне уже поперек горла стоят!
Сатин наступил каблуком на разорванный контракт, впиваясь взглядом в женщину. Перед глазами поплыли круги. Высота собственного роста стала вызывать дискомфорт.
– Я могу рассказать всё журналистам, они там… – понизила она голос, указывая на высокие двери. – Ждут тебя за дверьми. И всю твою группу. Я много интересных фактов знаю о вас. Никогда не кусай руку, которая кормит тебя.
– Что же ты молчала так долго? Переваривала запах моих денег? Только это неприятный запах пота и крови!
В образовавшейся тишине открылись входные двери, внеся с улицы гул голосов. На пороге возник Лим-Сива.
– Что здесь происходит?
Не получив ответа, музыкант направился к сцене.
– Запомни этот момент, Сатин. Ты не заснешь спокойно, пока не будешь уверен, что твоей репутации ничто не угрожает!
Бросив на вокалиста яростный взгляд, женщина двинулась к выходу. Стук каблуков заглушала ковровая дорожка, постеленная между рядов стульев.
– Не попадайся мне на глаза! – прокричал Сатин ей в спину, чувствуя шум крови в ушах.
Пульс бился в висках, отдаваясь во всем теле. Вероятно, подскочило давление.
Сатин отшвырнул ногой раскиданную по полу бумагу. Покачнулся на месте. Да пошла она! Заела его, прям как бабка в детстве – та вечно диктовала условия!
– Вот стерва! – в сердцах плюнул Тео. – Я с ней позже поговорю.
– Не лезь!
Холовора обхватил ладонями голову, пытаясь унять боль. Часть собравшихся людей вернулась к своим делам, остальная часть наблюдала за ним.
– Сатин, успокойся. – Лим-Сива сжал его локоть.
– Отвали от меня!
Сатин вырвал руку из хватки и, оглядев застывшие лица, размашистым шагом двинулся прочь.
Без него у госпожи Мякеля не будет ничего. Ни одного хренова шанса жить хреновой безбедной жизнью! Эта дама сама напрашивается на неприятности.
*
В столовой тоже было полно народу. Из соседнего зала долетал шум возни – точно передвигали тяжелые предметы – и рокот настраиваемых гитар. Минут пять за стеной громыхали голоса, а потом всё стихло.
Мальчик стрельнул у Велескана бело-серебристую «Kent».
– Что там за крики стояли? – вопрос предназначался идущему навстречу Огнецвету.
По сетевым источникам Маю знал – к «Храму Дракона» Огнецвет присоединился около трех лет назад, уже после того, как имена «драконников» обрели известность. В группе играл на электрогитаре.
Огнецвет небрежно почесал голову, замедляя шаг.
– Приходила госпожа Мякеля, – не слишком ретиво ответил музыкант.
Маю сразу стало ясно, что Огнецвет не хочет развивать тему при нем.
– Намылила всем мозги. Сатин наорал на неё.
Огнецвет привалился к столу, у которого расселся Велескан.
– Ты гляди, успокоился, – пробормотал гитарист и снова почесал голову. – Мы чуть в штаны не наделали от страха, решив, что он сейчас на самом деле развернется и уйдет на все четыре стороны! Эта кошка дранная ему все нервы вытрепала.
К ним неторопливой походкой направлялся Ли Ян, вертя в руке бутылку с водой.
Из соседнего помещения донесся густой переливающийся голос вокалиста.
– У меня шерсть на спине дыбом встает, когда он распевается. – Огнецвет задрал подбородок, сложив ладони рупором, поднес к губам, безбожно картавя, пропел: – «Нооооо рья до рьяяяян! Нооооо же но регьето рьяяяян!»
Д’Арнакк прижал пальцы к векам и улыбнулся выходке.
В тот же момент произошло легкое замыкание. Отрубило электричество, и зал накрыли сумерки.
Маю обратил внимание, как вдруг Велескан напрягся. И задрал голову.
Фигура сидела под самым потолком, на перекрестье металлических балок, покачивая ногами в чулках. Кисти рук так же покрывали чулки, крепленные к предплечьям кожаными ремешками, на ладонях – митенки. Кожа этого создания – кровь с молоком – отливала медом. На шее болтались скрепленные между собой цепочки, похожие на пчелиные соты.
Не меньше двух десятков людей пораженно наблюдали за тем, как незнакомец с легкостью пера опускается на пол.
Маю невольно облизал пересохшие губы, сглотнув показавшийся таким раскаленным сухой воздух.
Пахнуло озоном. Кислород приобрел иную структуру, наполнился звуками и красками, словно это существо потревожило невидимых доселе духов. Рассматривая людей немного прищуренными глазами, создание пошевелило губами, как будто хотело что-то сказать, и внутри тела разлилось приятное тепло.
Золотые косы плавали в воздухе, словно на затонувшем корабле; одежды, белые с песком, трепетали как от неуловимого ветра. На ушах незнакомца Маю разглядел крапленые бело-коричневые крылышки. Такие же перья были за ушами и тянулись от мочек по линии шеи.
Раскатистые слова, выдаваемые этим созданием, можно было почувствовать порами кожи, его непередаваемый двухцветный голос мужчины и женщины заполонил, казалось, всё помещение, от пола и до потолка.
– Я – тэнсай, верховное дарование! Я – голос! Я – талант! Я – ловкие руки! Я – слух ваш!
Из толпы донеслись возгласы удивления. Точно продвигаясь сквозь толщу воды, создание поплыло вперед. Маю не мог видеть, но ясно ощущал небывалую жизненную энергию, ключом бьющую внутри его тела. В выражении глаз, лица, даже в тембре голоса было так мало человеческого. Глаза, быстрые как у хамелеона, движения губ, как у осьминога, а угловатые изгибы фигуры напоминали тело гепарда, мускулистое и стройное. Рефлексы не такие как у людей.
– Подобные мне зовутся фатумами, наши тела – это субстрат энергии Первоисточника! Моё имя – Аконит. Я – мастер дарований, я – муза! Я тот, кто творит вдохновение!
Маю невольно вздрогнул. Голос Сатина огрубел и уже не казался настолько кристально-чистым.
В своих кошмарах Маю ощущал нечто подобное: когда хотелось раствориться в неведомой силе, стать ее неотъемлемой составляющей… Как будто жизнь утратила краски, померкнув с приходом этой силы. И единственное, чего ты желаешь – это его, остальной мир уже не представляет никакой ценности.