Они прошли через деревню по одной единственной улице и в конце деревушки их встретил сосновый бор. Сосны не были достаточно высокими, чтобы верхушками подпирать небо. Это был молодой бор, где уже умудрился побывать человек, судя по паре свежих следов ботинок в пролеске, на которые наткнулся Аркадий.
«Следам не больше суток. Возможно, что вчера до игры здесь бывал Борис»,- пришел к умозаключению он, взглядом изучая ровный рисунок подошв мужских ботинок.
В бору намного теплее, чем в поле. Вытянувшиеся только на десяток метров сосны спасали от морозного ветра, который терялся в их пушистых широких лапах и затихал.
Первым шел Аркадий, Елена следовала за ним. Среди сосен они соблюдали тишину, не нарушая ее ни единым словом, или звуком. И в соблюденной тишине бор их скорее выплюнул на полянку, поросшую полуницей. Ее побагровевшие осенью листья Аркадий старательно обходил. Ему не хотелось портить плодоносное растение, которое сможет будущим летом порадовать сладкими ягодами.
На полянке среди бора возвышался ветхий двухэтажный дом. Его когда-то выкрашенные в желтый цвет стены потеряли свой первозданный цвет новизны. Местами краска покрылась сетью трещин и обвисла некрасивыми черепками. К таким стенам опасно подходить – на голову может свалиться неприятный сюрприз.
- Если этот дом в понимании Бориса особняк, то мне страшно представить, что он подразумевал под емким словом «иномарки»,- разочаровано выдохнула Елена.- Три убитых корыта на колесах?.. Брр!- вздрогнула она то ли от холода, то ли от живой картины, нарисованной воображением.
Аркадий неспешно направился к дому. Правда представшая перед глазами заброшенным домом неприятно уколола его, но он не подал вида, что расстроен увиденным.
Вблизи стены выглядели еще ужаснее, а деревянное крыльцо совсем сгнило и покосилось. Аркадий не решался взойти на него, боясь на первой же ступеньке распрощаться со своим здоровьем.
- Борис указал в договоре именно это место...
- Может, он специально подарил тебе заброшенный дом, назвав его красивым словом «особняк»? Это смахивает на правду, учитывая то, что Борис был из числа откинувшихся. Ему солгать – раз плюнуть!
- Это уже не важно,- отмахнулся Аркадий.- Этот дом теперь мой и нам придется потрудиться, чтобы придать ему пригодный для жилья вид.
Елена фыркнула:
- Извечный твой подход к таким вещам – дареному коню в зубы не смотрят?!
- Именно! Без криков восторга и радости, я приступлю к ремонту,- кивнул он.- Хорошо, что дом далеко от города и трассы – это единственный плюс моего выигрыша.
Елена сбросила с плеча рюкзак у покосившегося крыльца и подошла к Аркадию, печальным взглядом созерцавшего разбитые стекла окон на первом этаже.
- Ну, и на какие деньги мы будем делать из этого Богом забытого места конфетку?- задумчиво осмотрев каждую трещину в фасаде, заинтересовалась она.- Я безработная, а ты всего лишь учитель истории, а не мультимиллиардер.
Аркадий обернулся к Елене. Сегодня на ней были надеты сапоги на плоской подошве и ее голова едва доставала до его плеча. Но даже с такой разницей в росте он легко видел, с какой одержимостью помочь ему сверкают глаза Елены.
- Может, еще раз сыграть?- предложил он.
- А, может, проще сразу кого-нибудь ограбить?
Аркадий скрестил руки на груди, обдумывая предложение Елены. Оно показалось ему не лишенным смысла. И в его голове уже начинал зреть грандиозный план действий.
- Да, ограбим!- согласился он.- И у меня есть один человек на примете! Я достаточно на него нарыл, чтобы быть уверенным...
- Боже, зачем я только сказала это?- закатила глаза Елена.- Я еще не слышала твой план, но интуиция подсказывает, что он мне не понравится.
Осторожно переступая через ветхие половицы, которые в любую секунду могут без угрызений совести отправить их в путешествие по пыльному подвалу, Аркадий проверил состояние каждой комнаты первого этажа. Второй этаж исследовала Елена, вес которой шаткая деревянная лестница со скрипом обещала выдержать.
В доме не жили больше двадцати лет. Аркадий определил это по плачевному виду всего, что его окружало в огромной столовой: половицы прогнили, краска облупилась, обои потеряли цвет и местами оборваны безжалостным временем. О шаткой лестнице, ведущей на второй этаж, Аркадий предпочитал не вспоминать, потому что она – верхушка ветхости.