– То есть одна из вас предстанет перед мужчинами без паранджи? – не веря своим ушам, спросила Беатриче. – А вы не подумали о том, что за этим, вероятно, последует суровое наказание? Нух II может бросить в тюрьму или…
– Мы знаем об этом, – исполненным достоинства голосом прервала ее Фатьма. – Но мы готовы пройти через любые наказания, перенести все испытания, если они будут служить достижению наших целей. Ты показала нам пример, Беатриче, выдержав десятидневную пытку кромешной темнотой. Ты рассказала нам о женщинах, которые на твоей родине боролись за свои права. И мы готовы к этому. И Ямбала – первая женщина в гареме эмира Бухары, которая без паранджи появится перед мужчинами, – с радостью примет любое наказание.
– Надеюсь, что добровольно?
– Конечно. О своем желании заявило так много женщин, что пришлось тянуть жребий, для того чтобы определить, кому выпадет почетное право сделать этот знаменательный шаг.
Беатриче заметила в темных глазах Фатьмы почти фанатический блеск. Несомненно, она тоже была среди тех, кто заявлял о своей решимости. Беатриче растерянно покачала головой. Все это напомнило ей суфражисток, которые вели борьбу за права женщин в Англии. Они тоже создавали комитеты и устраивали заседания, на которых согласовывали свои дальнейшие действия. Многие из них погибли в трудной борьбе, которой сопутствовали избиения, тюремные заключения, голодовки и принудительное питание; другие получили тяжелые душевные и физические травмы. Но ведь то происходило в Англии в начале XX века. Здесь же было Средневековье, да еще исламская страна. Какую лавину репрессий может вызвать движение за свои права?
Перед глазами Беатриче предстали ужасающие картины массовых казней и темница, полная обезумевших, отчаявшихся женщин, годами содержащихся в кромешной тьме. Ей стало дурно. Что она наделала своими рассказами о равноправии мужчин и женщин, о движении суфражисток в Англии?! К какой катастрофе подтолкнула женщин Востока в Средневековье?! Ей было страшно даже взглянуть на Зекирех. Беатриче поняла, что старушка не преувеличивала, когда некоторое время назад предупреждала о последствиях «болезни, которая инфицирует все большее число женщин». Но было уже слишком поздно. Или в ее силах предпринять еще хоть что-нибудь? Может, ей удастся отговорить Ямбалу от совершения роковой ошибки, дабы не навлечь беду на других? С позиций гуманизма, конечно, то, чего требовали женщины, было разумным и правильным, но они желали достичь этого слишком быстро.
– Фатьма, а где Ямбала? – спросила Беатриче. – Мы должны еще раз все обсудить. Не думаю, что вы ясно представляете себе последствия и…
– Вот она! – прервала ее Фатьма и указала вниз, в зал.
Среди собравшихся женщин прошел шепот. Ямбала, без паранджи, в скромном платье с короткими рукавами из светящегося желтого шелка, который прекрасно оттенял ее черную кожу, робко появилась среди деревьев и кустарников. Ее волосы были перехвачены шелковой лентой того же цвета, что и платье. В первый момент она казалась не совсем уверенной, и Беатриче стала тешить себя надеждой, что мужество покинет Ямбалу и она повернет назад, прежде чем мужчины обратят на нее внимание. Но вот юная женщина посмотрела вверх. Беатриче была уверена, что она ничего не могла увидеть, кроме плотной деревянной решетки. Однако Ямбала знала о присутствии других женщин, о том, что более сорока пар глаз смотрят на нее сверху и напряженно ждут, когда она сделает свой первый шаг. Беатриче видела, как Ямбала расправила плечи, подняла голову, гордо вздернула подбородок – и походкой, исполненной достоинства, продолжила свой путь по залу. Некоторое время не происходило ничего. Ямбала бродила по залу, не встретив ни одного мужчины. С каждым шагом она становилась все увереннее. Женщины в галерее затаив дыхание следили за ней. Но вот один из молодых мужчин завернул за фонтан и оказался прямо перед Ямбалой.
– Представление началось! – прошептала Беатриче.
Лучше бы ей не видеть этого, но малодушничать она не хотела. В том, что сейчас происходило там, внизу, была значительная доля и ее вины. Ведь если бы она не рассказывала об эмансипации и движении женщин за свои права, то вряд ли дело зашло бы так далеко.
Между тем все наблюдали, как у молодого мужчины от неожиданности отвисла челюсть. Широко раскрытыми глазами он уставился на Ямбалу, будто увидел джинна или ведьму, которые хотят заколдовать его. Ему было проще представить себе именно это, чем некую женщину из гарема, осмелившуюся прогуливаться по залу эмира без паранджи. Но прежде чем молодой человек смог хоть что-то сказать или сделать, появился второй представитель мужского пола. Тот остановился как вкопанный. Лицо его побледнело. Охваченный страхом, он пальцем указывал на Ямбалу и, запинаясь, бормотал что-то невнятное.
– Мир вам! Не сорвете ли вы мне персик? – Глубокий голос молодой женщины был хорошо слышен на галерее. То была простая вежливая просьба, на которую можно было ответить лишь «да» или «нет». Но оба мужчины так ничего и не сказали. Какое-то время они молча смотрели на Ямбалу, потом зал огласили дикие, полные ужаса крики, и они очертя голову разбежались в разные стороны.
Ямбала, высоко подняв голову, смотрела на женщин на галерее и широко улыбалась. Женщины ликовали. Они смеялись, пожимали друг другу руки и благодарили Аллаха за то, что он помог одержать им победу. И лишь Зекирех и Беатриче не принимали участия во всеобщем веселье. Они были убеждены в том, что торжествовать еще слишком рано.
Зекирех опечаленно качала головой, выражение ее лица говорило о многом. Пожилая женщина опасалась худшего. Беатриче почувствовала, как у нее участился пульс, в животе начались спазмы. Эта история так скоро не закончится, все только начинается.