Вот процессия уже подъехала к холму Хамар – оттуда виднелись хутора в Брейдабольсстадюре, где наверняка в кухонных очагах уже зажгли огонь. Всадники завернули в Боргар-Кваммюр (Лощину Овчарни). Неподалеку от въезда в лощину дорогу перебежала овца с ягненком. Она остановилась, повернулась к людям и удивленно уставилась на них, словно вопрошая: «Что это за сброд, который причиняет такие неудобства мне и моему ягненку?» Поблизости находились развалины загона, использовавшегося в старину, когда еще практиковался зимний выпас овец; затем путь пролег через осыпь Боргар-Скрида, где за несколько дней до этого из-за дождей сошел оползень. По левую руку непрерывной чередой шли сенокосные луга, прилегавшие к Лагуне, – идеально ровные и красивые, словно поля в Выдумляндии. Оттуда открывался вид далеко в море. У горизонта вырисовывались контуры двух французских шхун. Как у них ловится рыбешка?
У осыпи Гердис-Скрида процессия повернула вниз и перебралась вброд через ручей Вёд. За ним открылся склон Балар. Кони перескочили через ручей Эйстюр-Лайкюр, потом через несколько буераков и ручей Сидри-Лайкюр и, наконец, понеслись галопом по тропе Мессюгётюр в Брейдабольсстадюр. Во всех хуторах всадников с лаем преследовали собаки. На флагштоке во дворе развевался французский флаг, покачиваясь от слабого юго-восточного бриза.
– Ты, значит, поднял флаг Франции, – улыбаясь, сказал Старому Стейдну староста Рейниведлира Эйольвюр.
– Ну да, так точно.
– Но я могу за это обеспечить тебе кару со стороны губернатора Исландии[17] и короля!
– Я не-не боюсь этих му-му-жиков, жалуйся на здоровье! Я вы-вы-вешиваю такой флаг, какой мне вздумается. Что ты-ты думаешь, сказал бы король, если бы ему рассказали про норвежский гарпун, который исчез, выпав из кита? – сказал Стейдн и плюнул в сторону.
Эйольвюр замолчал, ухмыляясь.
Люди спустились с лошадей, положили уздечки на холмики или повесили на ограды рядом с хутором и завели коней во двор.
3
Спустя некоторое время все уже сидели за столами в гостиной и бадстове – наконец началось пиршество. В гостиной расположились молодожены и их родственники, а также уважаемые люди с округи.
Перед каждым гостем стояла тарелка, лежали нож, вилка и ложка. На стол вынесли жаркое в маленьких корытцах, вяленое мясо в больших чанах и кашу из репы в мисках, а по тарелкам разложили картофель, ржаной хлеб и лепешки со сливочным маслом. Также гостей потчевали белым хлебом с французской шхуны – булочками четырехугольной формы, достаточно большими, со множеством дырок и рыжеватыми снаружи, но белыми как снег, если их разломать, и с самым прекрасным пшеничным вкусом в этом мире. Затем вынесли на тарелках густую рисовую кашу с изюмом.
– Я не ем этим, дорогуша, – сказал Старый Стейдн, протянув ложку женщине, прислуживавшей за пировавшими. – Я хочу мою старую роговую ложку.
Подавальщица, уже сведущая в новейших застольных обычаях, ответила:
– Таково нынче правило, Стейдн, – есть ложечками.
– Пра-а-вило есть ложечками… Дай мне мою роговую ложку, дорогая!
Подавальщица пошла за роговой ложкой и передала ее Стейдну. Ею он ел кашу, а металлическую ложку держал в левой руке. Потом все выпили пунша из чашек.
Первым слова попросил Торстейдн из Герди, брат Кетидля. Он зачитал стихотворение собственного сочинения, посвященное женитьбе. Потом другие гости вставали и читали свои стихи про молодоженов. Мать братьев Оддни из Герди, уже будучи немного навеселе, немного покачиваясь, рассказала сагу о Паудле-стихотворце и историю о несчастной судьбе хутора Федль, причиной которой были колдовские способности его обитателей, а также спела «Поэму отшельника» и «Вирши Лауки»[18]:
Старый Стейдн от души посмеялся над тем, насколько толстяк был хитер, обведя вокруг пальца боевой флот:
– О-он был умел в морских боях, не позволил этим гадким пиратам за-захватить себя. И-из какой это римы?[20]
– Это не рима, Стейдн! Это поэма! – сказала в ответ Оддни.
– Да, поэма, конечно.
17
Губернатор – наместник датского короля в Исландии (в 1380–1944 гг. Исландия была частью Королевства Дания).
19
Благодарим исландца Кристьяуна Эйрикссона за помощь в переводе этого стихотворения. Сама поэма «Вирши Лауки» сложена в XVI или XVII в. (насчет ее авторства единого мнения нет) и носит шуточный характер.