Он берёт визитку и случайно (или нет?) касается её руки. Ему тут же хочется извиниться, но он сдерживает себя и не делает этого.
Она врач, идиот. Хватит вести себя как спермотоксикозный подросток.
Птица за окном как будто читает его мысли.
И начинает раздираться ещё громче.
Её вопли похожи на смех.
В социальной сети ВК страница Каролины Заболоцкой находится быстро.
Сейчас будет закрытый профиль, думает он. Как назло.
К счастью, профиль открыт.
На аватарке её фото. Она там совсем другая.
Не в строгом белом халате. И даже — и слава богу — не в платье в горошек.
На ней спортивный костюм в стиле милитари, и она обнимает большую собаку.
Эрдельтерьера.
Внутренний голос твердит что-то злорадное про спермотоксикозного подростка, но Давид его не слушает.
Он наводит курсор на ссылку «Подробнее».
День рождения — 1 декабря, читает он там. Год не указан.
Родной город — Выборг.
В графе «Семейное положение» значится «не замужем», и он наконец облегчённо выдыхает.
И тут же начинает злиться на себя.
Кинуть заявку в друзья ей нельзя, а подписываться Давид не хочет.
Вместо того он сохраняет её страницу в закладках.
Помимо аватарки есть лишь пара фото в белом халате и одно — из какого-то кафе, с чашкой кофе.
Эрдельтерьер же, судя по подписям к фото (которых на странице многим больше, чем хозяйкиных), оказывается девочкой, которую зовут Джейн.
Каролина шутливо называет её «солдат Джейн» — так подписано, и Давид ловит себя на мысли о том, что ему это очень нравится.
Лежащий рядом с ноутбуком телефон тем временем настойчиво даёт ему понять, что с ним жаждет общаться отец, но Давид сейчас на это не настроен.
Отцу он перезвонит позже.
— Ты не хочешь положить камень на могилу мамы?
Вопрос Давиду не нравится, и он тут же хмурится и поджимает губы.
Он знает, что дедушка настаивать не станет.
Он никогда не настаивает.
В отличие от отца.
Тот бы непременно прицепился со своими нравоучениями о том, как ему, Давиду, якобы следует себя вести. Всегда цепляется, о чём бы речь ни зашла, — последнее даже неважно. Главное — дать понять ему, Давиду, что он не прав. Ещё и Тору обязательно приплетёт. Он всегда её приплетает. Святоша-показушник.
Пусть подавится уже своей Торой.
— Давид, я не настаиваю, — словно прочтя его мысли, отзывается дедушка. — Когда-нибудь ты сам к этому придёшь.
Он молча качает головой.
Он знает, что спорить дедушка тоже не станет.
Он и не спорит.
— Она любила тебя, — вместо того говорит он, и Давид снова качает головой:
— Не любила.
— Конечно же, любила, — дедушка кладёт руку на его голову. — Она не виновата в том, что произошло с ней. Это болезнь, Давид. Из-за неё твоя мать не владела собой. Если кто и виноват в случившемся, то это я.
— Ты не виноват, — Давид ещё сильнее поджимает губы. — Ты не можешь быть виноват. Я слышал ваш разговор с отцом. Когда она ещё были жива. Незадолго до…
— Ты подслушивал?
— Да, — кивает он. Отпираться нет смысла, а врать дедушке не хочется. — Да, я подслушивал. Я много ваших разговоров подслушивал, когда вы говорили о ней. Я хотел узнать, можно ли… — его голос срывается, и он отмахивается в сердцах. — Ладно. Забудь. Я подслушивал, потому что я плохой непослушный ребёнок, который никогда не попадёт в Рай.
— Ты хотел узнать, можно ли её вылечить… — задумчиво проговаривает дедушка, и Давид мрачно кивает в ответ. — А насчёт Рая — это ребе Бакшт так сказал?
Давид кивает снова, и дедушка, тяжело вздохнув, качает головой.
— Этот старый негодник только и знает, что доводить детей до энуреза и заикания. Возможно, для того, чтобы такие, как я, не оставались без работы.
— Ребе Бакшт говорит, что ты безбожник, — Давид смотрит на дедушку с вызовом. — Что ты не веришь в Бога и поклоняешься какому-то Фрейду — тоже еврею-безбожнику.
— Ребе Бакшт заблуждается, — мягко говорит дедушка и обнимает его за плечи. — Я всего лишь врач. Знаю, что ребе Бакшту не шибко по душе врачи. Должно быть, потому, что он здоров, как бык, и считает, что Господь будет милостив к нему всегда. И, что, ежели ему вдруг всё-таки случится заболеть, одной лишь молитвы для избавления от болезни будет достаточно. Многие люди заблуждаются подобным образом, Давид. Не только ребе Бакшт.
Какое-то время они молчат, стоя напротив могилы бабушки Сары, а затем дедушка кивает в сторону надгробного памятника.
— Жаль, Саре не довелось тебя увидеть, — говорит он. — Болезнь сгубила её раньше, ещё когда твоя мать была ребёнком. Сара бы тебя очень любила. Она гордилась бы тем, какой у неё красивый и умный внук.