Этого мужчину? Двое воинов грубо схватили и выволокли через стол мальчишку-жениха. Пронзительно закричала невеста, хватая его за руки. Но через мгновение ладони жениха выскользнули из ее пальцев, и она всхлипывая сползла по стене. Мальчишка до последнего держал лицо. Он не кричал, когда безжалостные руки сомкнулись на его плечах. Только сопротивлялся, молча и отчаянно, хотя шансов у него не было. Если я хоть что-нибудь понимала в местных традициях, жених и гости на свадьбе были безоружны.
— Я понял, где мы, — послышался сдавленный шепот Торна у меня над ухом. — Это Такама, деревня у каменоломни на границе. Я тебе потом расскажу!
Из-за стола резко поднялся мужчина. В его длинных убранных в хвост волосах пробивалась седина. Судя по тому, как он смотрел на бьющегося в хватке воинов жениха, мальчишка был ему сыном.
— Ты назвал Икаму деревней воров, воин Ямата. Готов ли ты ответить за свои слова перед таром Сента, благословенным арантаром?
Воин со свитком медленно повернулся к говорящему.
— Я лишь голос, который возвещает закон тара Ямата на этой земле. Убирайся прочь вместе со всеми, кто пришел с тобой из Икамы. Вы не получите больше наших женщин, как не получите ни единого камешка из нашей каменоломни. Слишком долго вы жирели от плодов нашей земли, но этому настал конец. Таково слово тара Ямата.
Отец жениха в один прыжок перемахнул через стол. Следом за ним вскочило еще с десяток мужчин. Кто-то из женщин рыдал, кто-то тряс за плечи бесчувственную невесту, и только пузатый музыкант продолжал дуть в свою бамбуковую дудку, как заведенный.
Грохот. Крик. Брызнули осколки белого фарфора, разлетаясь по полу. Брызнула алая кровь. Я невольно отшатнулась, заслоняя лицо ладонью. Но красные капли пролетели мою руку и лицо насквозь.
Торн выхватил меч и бросился в самую гущу схватки, пытаясь оттеснить воинов брата от гостей, которые хватали вместо оружия тяжелые блюда и столовые ножи. На мгновение вдох замер у меня в горле.
«Он погибнет!» — это видели мои глаза, и все мое существо рвалось на защиту, хотя этот мир не мог причинить Торну вреда. Отточенные лезвия и выщербленные блюда пролетали сквозь фигуру син-тара. Кажется, он что-то кричал там, среди звона и крови, и его лицо казалось застывшей маской из тарского придворного театра, откуда у меня в голове эти сравнения, я ведь никогда не видела этих масок, я…
Скользкий шелк под пальцами.
— Торн!
— Пусти меня! — хрипел он и снова бросался в гущу бойни, замахиваясь призрачным мечом и кривясь от боли — чужой, близкой, настоящей.
Я оттащила его с третьей попытки. Выволокла сквозь дверь, пролетела с подопечным по улице и свернула за первый же угол. На шум и крики к покинутому нами дому уже бежали люди. Торн вырывался, но нет в известных мне мирах силы, способной разжать хватку оберегающей, если подопечный раз за разом бросается в безнадежную битву. Или висит над пропастью.
В переулке было безлюдно. Торн больше не пытался ринуться назад. Просто стоял, прислонившись к стене и опустив меч. Пальцами левой руки Торн сосредоточенно потер лоб, потом левую щеку. Потом правую. И снова лоб.
Я знала, что он пытается стереть.
— Ты ничего не сможешь изменить здесь, — сказала я тихо, делая ударение на последнее слово.
Подопечный поднял на меня глаза и посмотрел так, как будто видел впервые. Потом опустил взгляд на свои пальцы. Совершенно чистые.
— Такама и Икама, — глухо проговорил Торн. — Две деревни на границе тарранов Ямата и Сента. Граница всего лишь условность, говорил отец. Он закрывал глаза на то, что люди из Икамы берут камни из нашей каменоломни. Как арантар закрывал глаза на то, что люди Такамы распахивают под свои поля куда больше земель, что позволяют им границы на карте.
Син-тар поднял к глазам свой изогнутый клинок — тоже совершенно чистый — и с силой вбросил его в ножны.
— А Готар решил не закрывать. Убивать людей из-за каменоломни? Бросать вызов арантару? Проклятый идиот!
Мне показалось, что еще миг, и Торн разрыдается. Нет. Видно было, как он сжимает зубы и возвращает на лицо свое обычное чуть насмешливое выражение.
— Третья нить, — после недолгого молчания напомнила я. — Сейчас мы увидим Торна, сиятельного тара Ямата, во всем его великолепии.
Син-тар даже не фыркнул в ответ. Плохой знак. И если бы я знала, насколько.
Третья вероятность не пахла ничем.
Мне всегда нравилось думать, что я готова ко всему. Истинная оберегающая, посланница судьбы, умелая и бесстрастная.