Толпа ахнула. Огненная стрела, похожая на комету, устремилась в небо, оставляя за собой лишь темное пятно на камнях. Выше, еще выше, к самым звездам — горячим кострам милостивых каму. А люди тут и там, словно дождавшись этого мгновения, начали зажигать фонари. Вот мигнул один, второй, десятый, сотый, тысячный и фонари начали подниматься в небо. Люди провожали душу тара на изнанку, так он не потеряет путь к Вечному Источнику. Фонари летели вверх, в черное небо, а я все следил за огненной стрелой. Я знал, что будет дальше.
Стрела рассыпалась тысячами крошечных искр где-то наверху. Люди смотрели туда, запрокинув головы, и дождь из тонких хлопьев пепла падал на их лица. Руэна глядела вместе со всеми, в темных глазах отражались огоньки фонарей. Пепел падал ей на лицо, но она будто не замечала. Наконец оберегающая подняла руку, коснулась невесомых черных хлопьев на щеках. Провела пальцем две вертикальных полосы под глазами — точно таких же, как у меня. Я знал, что то же самое делают сейчас люди там, на площади.
Руэна повернулась ко мне, и только тогда я понял, что невольно задержал дыхание. Даже в неверном свете факелов и небесных фонарей было видно, что глаза оберегающей полны слез. Я слегка коснулся ее руки и кивнул, а затем пошел прочь со смотровой площадки. За моей спиной рыдала Нимара и слышались приглушенные голоса Готара и Хидэки.
Мы достойно проводили старого тара.
Одиннадцатый день месяца падающих листьев. Из ненаписанного дневника оберегающей Руэны Отчаянной
Просто попрощайся с ним — и уходи.
Вот увидишь, он не будет возражать. Ну да, поворчит насчет припасов, купленных на двоих. Разыщет этого своего слугу, как там его, который уехал к брату на свадьбу. Поедут вдвоем. И компания, и помощь, и еда не пропадет. Через несколько дней Торну будет казаться, что оберегающая ему просто приснилась. Или привиделась в пьяном угаре, это даже вернее.
Ради этого мальчишки, который ни свет ни заря уже барабанит в дверь и раздает приказы — уходи, Руэна. Слышишь, уходи. Ты бы не стала вооружать подопечного мечом, у которого рукоять может отвалиться от лезвия в момент решающего удара. Ты сама сейчас именно такой меч. Подарочек от Судьбоплетов, особенности мира или слишком много копченой рыбы за ужином — в причинах будешь разбираться потом.
Без тебя ему будет лучше.
Уходи.
Я думала так, одеваясь и скручивая в тугой узел волосы. Я думала так, молча идя за Торном по спящему замку. Шагая по утреннему городу через рынок, где первые торговцы еще только открывали свои лотки, позевывая и глядя нам вслед без особого любопытства. Вот сейчас. За вот тем поворотом. Я придержу его за руку и скажу…
— Торн, подожди. Есть разговор.
Он резко обернулся ко мне.
— Некогда ждать, — в глазах подопечного полыхнула такая решимость, что я едва не отшатнулась. — И я не за разговоры тебе плачу, оберегающая.
Все мрачные мысли о досрочном завершении миссии мигом вылетели у меня из головы.
— Так, стоп. Ты мне платишь? И чем же, позволь узнать?
Торн изобразил на лице возмущение.
— Как чем? Своим вниманием и терпением, конечно же! Кто еще будет держать при себе оберегающую, которая при любом неудобном случае падает в обморок и жрет копченую рыбу, как не в себя? Да будь у меня чуть меньше терпения, ты бы уже сегодня отправилась назад в… где вы там обычно живете?
И Торн запрокинул голову, будто надеялся увидеть проплывающий в небесах остров, полный оберегающих. Я сглотнула рвущиеся наружу слова. При таком раскладе мое отступление сейчас стало решительно невозможным.
— Держать при себе и терпеть, значит, — я прищурилась. — Мне показалось, вчера вечером ты не то чтобы сильно терпел. Я хотела тебя поддержать на церемонии и надеялась, что мне это удалось.
Лицо Торна сделалось непроницаемым.
— Разговоры в любом случае отложим на потом, — не дожидаясь ответа, он отвернулся и широким шагом двинулся дальше. Мне ничего не оставалось, как пойти следом, давясь невысказанными колкостями.
Эмоции, Руэна. Это первое, что расшатывает меч в рукояти. Как люди живут с таким вихрем в голове? Всю дорогу до постоялого двора я разрывалась между двумя желаниями: дать Торну хорошего пинка или молча исчезнуть из мира, не прощаясь. Я не сделала ни того ни другого, чем горжусь по сей день.
Похоже, я становилась тем, что теперь показывали мне в зеркале — девчонкой девятнадцати лет, вырвавшейся из строгой обители под крыло к ехидному син-тару. Еще немного, и я поверю, что никакая я не оберегающая, а послушница из монастыря Цветущих вод в Сента. Перестану разговаривать, стану усердно поститься и вскорости вспомню всю свою жизнь начиная с того дня, как родилась в глухой деревушке к западу от Хеддо, столицы и резиденции благословенного арантара.