Зрение возвращалось неохотно. Сквозь серую пелену проступило лицо Торна — еще более юное, чем мне казалось в зеркале. Черные брови сошлись на переносице, запах страха и гнева усилился, вина, впрочем, тоже. На мгновение я увидела себя его глазами — юная девушка, лежащая… Стоп! В гробу? В разрытой могиле? Ладно. С организаторами этого ну очень драматического знакомства с подопечным я разберусь после.
— Кого это ты назвал уродливой? — сказала я, чтобы немного разрядить обстановку, и села, с наслаждением вспоминая навыки владения человеческим телом. Разрядить не вышло. Торн одним прыжком вылетел из могилы.
— Поможешь выбраться? — на всякий случай сделала я вторую попытку. Но вместо протянутой руки увидела блеснувшее в утреннем солнце лезвие изогнутого меча.
— Ты не выйдешь с этого погоста, злобная кёнши, — выплюнул син-тар, стоя на краю ямы и всем своим видом давая понять, что стоит мне попробовать выбраться — и он покрошит меня в капусту. Или не в капусту. Что у них тут растет? Еще будет время выяснить. В одно движение я взвилась на ноги. Торн даже не дрогнул, молодец. Прыжок — и я уже стою по другую сторону ямы от син-тара. Хлопнули на ветру широкие бордовые рукава, расшитые золотыми тюльпанами.
— Не выйду? — говорят, оберегающими становятся ради удовольствия от процесса. — Спорим на тот жидкий хвостик, что ты носишь на затылке?
Издав устрашающий звук, Торн ринулся в атаку, огибая разрытую могилу по правому краю. О, как он был великолепен в этот момент! Скорость и бесстрашие во плоти, вихрь ярости и безжалостной стали! Ну, то есть это Торну, наверное, так казалось. Меч сверкнул над моей головой, и я знала, что в воображении подопечного я уже распадаюсь на две половинки. Темноволосые, злобные, но уже не опасные для спокойствия таррана Ямата. Я же ждала нужного мгновения и вскинула руки. Хлопок — и лезвие меча остановилось между моими ладонями.
— Неправильно ты, Торн, с кёнши воюешь, — сказала я наставительно, глядя в бешеные глаза юного син-тара. — Где колокольчики? Где топор? Кровь черной собаки не предлагаю, слишком люблю животных. Ну уж монеты хотя бы мог бы рассыпать. Я бы увлеклась пересчетом, и…
Договорить он мне, конечно, не дал. Дернул меч на себя, ожидая, что я с воем упаду на землю с разрезанными до кости ладонями. Чего он не ожидал, так это того, что меч не поддастся. Пальцы Торна соскользнули с рукояти, он отступил, запнулся о комок глины и едва не упал в могилу. Я с улыбкой выпустила лезвие из ладоней и тут же перехватила меч за рукоять. Кожаная оплетка приятно грела руку.
— Отрезать хвостик я тебе, пожалуй, все-таки не стану, — сказала я, глядя в пылающие гневом темные глаза. — Без него ты будешь плохо смотреться на церемонии наречения тебя таром Ямата. Но вот выслушать меня тебе все-таки придется, син-тар Торн. Потому что я, разумеется, не кёнши. Я оберегающая. Твоя воплощенная удача. Приятно познакомиться.
На лице Торна промелькнуло понимание. Стало быть, про оберегающих он слышал, хотя бы краем уха. Лучше бы, конечно, целым ухом, но на такую удачу я рассчитывать не могла.
— Твой достопочтенный батюшка планировал передать тебе вот это, — свободную руку я запустила за ворот и извлекла овальный амулет на толстой цепочке. Бирюза, обрамленная серебряными листьями мальвы, блеснула в лучах осеннего солнца. — Если не ошибаюсь, помогает сохранять ясность рассудка в любой ситуации. Очень рекомендую надеть прямо сейчас.
Торн взял амулет, все еще источая горький аромат гнева. Следом я протянула ему меч рукоятью вперед, готовая ко второму раунду сражения. Но то ли амулет стал действовать сразу, то ли про оберегающих син-тар знал больше, чем я даже надеялась. Взгляд юноши из гневного сделался оценивающим. Меня подмывало сказать что-нибудь вроде «возьми меня с собой в дорогу, я тебе пригожусь», но я молчала, ожидая слов подопечного.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Пойдешь со мной. По дороге придумаю, кем тебя представить.
В этот момент я впервые увидела в юном оболтусе задатки будущего тара. Которым я помогу ему стать.
Некоторое время мы смотрели на разрытую яму с открытым гробом внутри. Торн без особого энтузиазма покосился на лопату, воткнутую в земляной бортик. Видно было, как все в нем восстает против грубой и грязной работы, не подобающей его положению в обществе. Потом син-тар перевел взгляд с лопаты на меня. Если не хочется использовать один инструмент, возможно, сгодится другой?
— Даже не думай, — отрезала я. — Закапываться обратно я не буду.
— Я не это имел в виду!