Сам я вернулся к работе и был теперь рад повседневной рутине. Однако иногда, в моменты усталости, меня посещало это жуткое чувство, когда земля кренится и уходит из-под ног.
Затем я подошел к могиле моего друга Роджера. Осенние дожди оставили на мраморе надгробия темные потеки. Я подумал, что надо прислать одного из мальчишек оттереть пятна. Саймону скоро предстоит оставить мой дом, он уходит в ученики к торговцу тканями: я договорился об этом с олдерменом Карвером.
Я вспомнил про то, как после смерти Роджера хотел жениться на его вдове. За последние несколько месяцев от Дороти не было ни единой весточки. Как и от королевы, и от Уорнера. Впрочем, на это я и не рассчитывал.
Возле старой церкви была скамейка, и я сел, сбросив с нее листву. Разглядывая кладбищенскую ограду, я вспомнил июньский смотр на поле Линкольнс-инн. Французы отказались от запланированного вторжения в Англию, флот их вернулся во Францию, где все еще тянулась осада Булони: английская армия была заперта в городе, а французы стояли возле его стен. Бесполезная трата времени. По слухам, король наконец-то понял, что затеянная им война с Францией полностью провалилась, и решил заключить мирный договор в новом году.
Взгляд мой упал на кладбищенские ворота. На сей раз я пришел сюда не ради размышления, а на встречу, которую лучше было провести вне шумного Линкольнс-инн. Калитка, наконец, отворилась, и в ней появилась высокая и стройная фигура в плотном камзоле и черной шляпе. Эмма Кертис по-прежнему вела себя, как юноша, одевалась, как юноша, и выглядела, как юноша. Я пригласил ее сесть рядом со мной. Опустившись на скамейку, она немного помолчала, а потом повернулась и вопросительно посмотрела на меня. Ее покрытое рябинами лицо было бледным.
— Все сделано, — сообщил я ей.
— Какие-нибудь трудности возникали?
— Нет, все произошло по договоренности. Дирик подтвердил согласие Хоббея на продажу опеки. A Эдвард Приддис одобрил цену. Он стал хэмпширским феодарием после смерти своего отца, приключившейся в сентябре. Сэр Вильям Паулит вопросов задавать не стал. — Я неловко улыбнулся. — Теперь вы, а точнее, Хью Кертис, находитесь под моей опекой.
— Спасибо, — негромко поблагодарила меня девушка.
Эмма объявилась в моих палатах еще в августе. К счастью, я оказался на месте, ибо Скелли не пустил бы внутрь тощего и грязного мальчишку, спрашивавшего меня. Мисс Кертис рассказала, что не хотела обращаться ко мне за помощью, однако проведенный без приюта и без гроша за душой месяц и мелкие кражи на фермах подточили ее гордость. Я дал ей денег и нанял в городе комнату, где она могла прожить до официальной передачи опеки.
Я нерешительно продолжил:
— Хоббей также присутствовал, на случай необходимости. Хойлендское приорство было продано сэру Люку Корембеку.
Эмма посмотрела на меня:
— А как Дэвид?
— Начал понемногу ходить. Однако у него участились приступы падучей. Хоббей не выпускает его из вида, и мой друг-врач считает, что он слишком уж опекает сына. — Я посмотрел на собеседницу. — Стыд и чувство собственной вины мучают его.
— Мастер Хоббей всегда находил людей, которыми можно распоряжаться, — сказала Эмма, после чего умолкла, а потом вдруг, повинуясь внезапному порыву, произнесла: — А я и сама постоянно думаю о Дэвиде… О том, что натворила. Я бы все исправила, если бы это можно было сделать!
— Я это знаю.
— И я все вспоминаю этих солдат… мне снится, как они падают в воду, я слышу, как кричат попавшие в западню под абордажной сеткой.
— И я тоже.
Я так и не рассказал Эмме о том, что если бы не махинации Рича, на «Мэри-Роз» послали бы другую роту стрелков. Мне не хотелось перекладывать на нее долю своей бесконечной вины. Теперь я вспомнил о том, как ездил в Кент к родителям Ликона, чтобы сообщить им о смерти сына и предложить посильную денежную помощь. Старики были сокрушены горем.
— Благодарю вас, мастер Шардлейк, — вздохнула мисс Кертис. — Мне очень жаль, что я не доверилась вам с самого начала. Я уже перестала надеяться на то, что кто-то сможет вырвать меня из Хойленда, из лап Хоббеев, и я запретила себе даже хотеть оставить этот дом.
Я наклонился вперед, оперевшись локтями о колени, и посмотрел на нее:
— Но почему вы, Эмма, позволили им обойтись с собой подобным образом?
— Сперва, чтобы избавить себя от брака с Дэвидом. Но позже, сделавшись мальчишкой, я поняла, насколько более широкими возможностями в этом мире обладает дитя мужского пола. А еще… — Она замялась, но, чуть поколебавшись, продолжила: — Странным образом, надевая его одежду и изображая его, я как бы сохраняла своего брата среди живых. Вы понимаете меня?