Выслушал Энкиду речи друга, но замысел его не одобрил.
-Горы эти мне хорошо известны, бродил я в тех местах вместе со зверями до того, как пришел к людям. Лес этот горный, который не обойдешь и за тысячу часов, охраняет страж кедрового леса по-имени Хувава, если ты не знаешь его историю, то я тебе расскажу. Когда-то очень давно на эту землю напала неисчислимая орда завоевателей, они двигались как саранча, уничтожая все на своём пути. Даже огромная армия царя Тартара сложила пред ними свое оружие, убоявшись их мощи, лишь один царевич Хувава с горстью храбрецов преградил захватчикам дорогу, сражался и пал как герой растоптанный копытами тысяч коней. По приказу царя Тартара, слуги собрали его истерзанные косточки, лекари сшили, склеили его плоть и, вдохнув в тело душу, отправили по-дальше от посторонних глаз, ибо вид Хувавы был страшен. Я однажды видел его, и должен тебе заметить, это зрелище не для слабонервных: сам огромный и ужасный как гора, очи сверкают заимствованным светом, уста извергают буйные ветры, а когда он зарычал, так прямо земля ушла из под моих ног и больше не возвращалась. Я бежал, обганяя самых резвых газелей, а за нами по пятам несся его грозный рёв, который казался мне сильнее шума урагана. Это уже потом я узнал, что этот ужасный видом Хувава герой, которому боги за свои подвиги даровали жизнь вечную.
- А мы ему эту жизнь раз-раз и укоротим, - размахивал Гавгамеш своим топориком, представляя, как он срубит стражу кедрового леса буйну голову.
-Как ты можешь даже думать о таком, - отговаривал его Энкиду, - не равен по силе будет этот бой, ведь мы там будем чужие –пришлые, а он у себя дома, где все будет ему в помощь!
Но Гавгамеш ничего не хотел слушать, отвергал даже самые убедительные доводы, еще и подшучивал над другом, обзывая его трусом. Испугался Энкиду такой бесрассудной храбрости, стал отговаривать друга.
-Не должны мы идти в лес этот кедровый, не забывай, что хранитель леса ни днем ни ночью не знает сна, от его крика - содрогается небо, от его воя - колеблются скалы, а все живое падает на землю замертво, и тебя ждет таже участь!
Хувава
Разумные речи говорил Энкиду, но Гавгамеш был упрямей иного осла, уж если чего себе в голову вобьет –не выбъешь потом ничем, еще никому не удавалось переубедить упрямца, если он что-то намыслит, во веки не изменит своего решения. Наоборот, чем больше его отговаривают, тем сильнее ему хочется. Чем больше упрашивают, тем настойчивие он к этому стремится. Всю долгую и холодную зиму убеждал его Энкиду не ходить в тот лес, и так, и эдак упрашивал, а тому хоть кол на голове теши, бесполезно. Не остановили его опасности, наоборот, ещё сильнее подогрели желание. Устал отговаривать Энкиду, будь что будет, решил он, и махнув рукой, пошел вместе с Гавгамешем в оружейные мастерские, где кузнецы отлили им по руке секиры: большие, тяжелые, да выковали кинжалы: острые, длинные. А пока шли приготовления к походу, Гавгамеш отправился за благословением к мудрецу Урану, которого чтил как отца родного. Только всей правды ему не открыл, а на вопрос куда отправляешься, отвечал.
-Хочу мечем своим острым извести все земное зло, пусть людские страхи навсегда исчезнут из нашей жизни! Благослови меня в моем предприятии, и тогда дальняя дорога будет легкой, а удача всегда будет сопутствовать мне!
- Зачем тебе куда-то идти, - удивлялся Уран, - зачем бродить светом, неизвестно где разыскивать зло, которого и дома девать некуда. Сделай жизнь своего народа легкой и счастливой, тогда мировое зло десятой дорогой будет обходить твое царство.
- О великий мудрец, - отвечал ему Гавгамеш, - к слову моему склони ухо, хочу открыть причину решения своего. Люди моего города смертны, живут мало, часто мрут, и от этого тяжесть лежит на сердце моем. Поднялся я на городскую стену, вижу трупы плывут по великой реке Евфрат. Кто они? Куда и откуда плывут, никто не знает? Но я то не слеп! Я собственными глазами вижу, что плывут они с той стороны, где в своем темном логове скрывается мировое зло, от которого в наш мир приходят все эти беды и несчастья. Тогда я твердо решил, дойти до края земли и уничтожить зло в его же собственной берлоге. Верю, только тогда заживет мой народ счастливо, когда земля очистится от скверны. Прошу тебя, сделай так, чтобы совершил я задуманное и назад возвратился живым и невредимым.
Благосклонно внимал седовласый старец этим просьбам, искоренить мировое зло, сделать жизнь народа счастливой, вот какое у Гавгамеша доброе и пламенное сердце, думал Уран. Конечно, его представление о мировом зле немножко наивны, но на то она и молодость, чтобы мечтать о благордном, возвышенном.
- Пусть эти священные амулеты уберегут тебя от бед и несчастий, - протянул он ему семь заговорённых оберегов от всех бед земли и неба. - Вот первый амулет – перо крылатого дракона, если оно будет с тобою, ни одно воздушное существо не посмеет причинить тебе вред. Коготь льва убережет тебя от свирепых зверей, имея его при себе, ни один хищник не посмеет к тебе приблизиться. Зуб ядовитой змеи убережет от змеиного укуса. Пожирающий огонь язык саламандры убережет от жаркого пламени, если он будет с тобою, ты никогда не сгоришь в огне. Лоскут шкуры удава убережет тебя от удушения, имея шкуру удава, ты сможешь противостоять чужой воле. Чешуя лосося способного преодолевать горный поток, сделает тебя целеустремленным, твоему напору не будет преград. Жало из хвоста не умеющего отступать скорпиона сделает тебя неустрашимым, и все они будут надежно служить тебе, наделяя мощью и силой.
С благодарностью принял Гавгамеш эти священные амулеты, вместо бус повесил себе на шею, и о чудо, он тутже почувствовал, что в его теле произошли серьезные изменения. А когда осмотрел себя сверху донизу, то удивился еще больше, там где раньше висел пухлый пивной животик, теперь был накачанный мышцами пресс. Мышцы рук и ног налились тугим свинцом. Кости стали крепче железа, а сам он стал стройный и подтянутый. Вот что значит чудеса, теперь уж никакой Хувава мне не страшен, думал он.
-Иди сей добро, искореняй зло, которого на земле немало, - по-отечески похлопал Уран его по плечу. - Пусть хранит тебя всех высший Хаос. Пусть всегда с тобой пребудут небесные Сварожичи. Пусть дорога будет легкой, а возвращение - счастливым.
Теперь уже ни капли не сомниваясь в успехе задуманного, вернулся Гавгамеш в город, созвал народ на площадь и обратился к ним с такой речью.
-Есть ли среди вас герои готовые отправиться сомною в антиЛиван, нарубить там вековых кедров и, доставив их в Шумер, прославить себя в веках. Есть ли среди вас бестрашные храбрецы, готовые с оружием в руках сразиться с грозным стражем кедрового леса, от которого в нашем мире столько зла и болезней. Это по его вине ваши дома не имеют крепких дверей, а завешены простою циновкой. Это по его вине в нашем мире столько бед и несчастий, - убеждал Гавгамеш жителей города.
И надо отдать ему должное, убеждать он умел мастерски, самого искуссного оратора мог за пояс засунуть, так что нет ничего удивительного, что на призыв царя откликнулось больше чем полсотни героев, которых он за счет царской казны одел в одежды крепкие. Кроме того выдал каждому дорожный припас и оружие: кинжалы большие и малые, топоры и секиры двуручные, боевые палицы из крепкого дерева—самшита и яблони железом оббитые и отправился в поход.
Долог-ли, короток был путь героев, не знает никто? А только на восходе большой луны, в четырнадцатую ночь, достигли они горы Хуррум одной из самых высоких и недоступных вершин анти Ливана. Не дожидаясь рассвета, устремились герои в лесную чащу, надеясь подстрелить хоть какую-то дичь, ибо в дороге все их припасы закончились. Крутая извилистая тропа, поросшая густым лесом вывела их к краю обрывистой скалы, где они решили разбить лагерь и отдохнуть. Любой звук, даже мельчайши шорох, отражаясь от обрывистых скал, усиливался многократно, а уж когда они принялись рубить деревья, чтобы развести костер, грохот стоял невероятный. Все живое, что ползало, бегало и пресмыкалось в тех горах, притаилось, в свои норы попряталось. Лишь Хувава, страж кедрового леса, услышав шум и гам, издал страшный звериный рык.