- Успокойся правитель, тебе не о чём беспокоиться, - успокаивал его Сабскаба, - пусть рожает живого ребенка, в этом нет ничего страшного, чем ему там будет плохо, ведь живут же другие и вполне довольны, ещё и называют ее страною вечного счастья. Ведь если посмотреть на это с точки зрения науки, все части тела матери Земли прекрасны, как внутри, так и снаружи. А во чреве даже теплей и уютней. К тому же сына ты не на века туда отправляешь, поживет какое-то время, а затем вызволишь его на свет божий. Станет он ещё краше, закалится духовно, окрепнет, как добрый стоялый мёд.
- В том-то и дело, - бедкался Крон, - одно дело яйцо Омфал, в котором можно приостановить процессы роста, так сказать замедлить созревание плода. И совсем другое дело вполне сформированный сын Посейдон, которого прийдеться живьем заточить в самый дальний угол чистилища, и еще неизвестно, как все обернется. Каждый отец-родитель меня поймет, ведь им не раз приходилось сталкиваться с подобным. Как только в семье появлялось дитя, вся его жизнь буквально встает вверх тормашками, этот маленький и нежный комочек в один миг заставляет родителей буквально пресмыкаться пред ним. Пеленки, горшки, игрушки, слюнявчики и распашонки, это только малая часть тех бед и несчастий, которые обрушиваются на головы родителей, а если начнет болеть и смаркаться, тогда только держись.
- Мда. - призадумались советники, не зная, что и думать.
А Крон, безостановочно расхаживая по комнате туда сюда, нервно грыз когти рук и продолжал беспокоиться о своих детках.
- Не стоит вам напоминать, какое страшное проклятие тяготеет надо мной: «Твои дети свергнут тебя с престола». Сделать они это смогут не раньше, чем достигнут совершенолетия, а это не такой уж и большой срок. В потустороннем мире, время хоть и медленно, но неуклонно тикает, отсчитывая минуты, слагая их в века. А что если от земного тепла, мой сын Посейдон станет расти ещё быстрее, чем у нас на земле, да и другие дети от земного тепла возьмут и самовольно вылупятся из яиц Омфалов, тогда как быть. Ведь там, в земных глубинах, вредные испарения могут навредить моим малюткам, или они задохнутся в дыму и гари огненной реки Лета, - переживал отец о своих детях. - От всех этих тяжких дум, мне жирный кусок в горло не лезит. Сладкий мёд кажется хуже самой горькой горчицы. Ведь если все это произойдет, мне прийдется не два раза в год наведываться в потусторонний мир проведывать малюток, а переселяться и жить там безвыездно, а это уже ни в какие ворота не лезит. А ведь я просил, умолял Рею не делать этого, а она жестокосердная подсунула мне такую свинью, - в сердцах махнул он рукою, сел к столу и с горя выпил целый кубок нектара.
Пауза затянулась, все сидели молча, пили, закусывали.
- Я вот что вам скажу, - взял слово правитель страны Офир Азаес.
Надо отметить, что Азаес уже вполне излечился от своих страшных увечий и недугов полученных им во время штурма Мидгарда, и теперь выглядел вполне здоровым.
- Мне кажется, я знаю, как выйти из этого затруднительного положения, - молвил царь страны Офир и вышел куда-то на время, а когда вернулся, внес живого петуха и сверток невзрачной с виду материи.
-Вот, - протянул он слугам сверток ткани, - возьмите её столько, сколько нужно для того, чтобы покрыть тело вот этого петуха, как можно лучше заверните и бросьте в самый жаркий огонь.
Повинуясь, слуги тутже исполнили приказ, схватили петуха, обмотали его тканью и бросили в самый жаркий огонь. Крон и прочие советники стояли, недоверчиво созерцая за происходящим. А Азаес в это время обьяснял свою задумку.
- Материал, из которой изготовлена эта ткань, называется асбестом, его сколько угодно много в Карназии и под Диасеной, он там очень дешовый. Местные демоносы уже давно применяют этот огнеупорный материал асбест для всяких нужд и особенно, если нужно, уберечься от жаркого огня, а это то, что нам нужно. Ибо даже самый жаркий огонь не сожжет тело петуха, асбестовая ткань не боится огня, она огнеупорна. Твоих детей можно вместо пеленок и распашонок укутать в такую же ткань, и они будут всегда защищены от вредных воздействий окружающей среды.
Вытащив из огня сверток, Азаес протянул его тирану.
- Возьми и убедись в правдивости моих слов.
Крон ещё опасливо, боясь обжечься, взял сверток, ощупал ткань и нашел её вполне прохладной, развернул сверток и удивился, неслыханное дело, петух был лучше прежнего. И всеже, он как и подобает ученому засомневался, выдвинув встречную гипотезу.
- В огне ребенок может задохнуться от недостатка кислорода.
- Не беспокойся об этом великий тиран, мы поместим твоего сына Посейдона в самую середину огня, ты же знаешь, что самым горячим участком пламени является только его верхняя, желтая часть. А белая середина совсем не опасна, менее горюча и не обжигает, такова уж природа духовного огня, горит не сгорает, жгёт не сжигает. К тому же Посейдона от рождения можно сделать богом морей и водной стихии, а воды, как известно, даже огонь боится.
-Ну если так, - согласился Крон, - тогда действуйте, незамедлительно устройте все, как того требуют наши обычаи. Только царица Рея разродится дитем, хватайте его, вяжите огнеупорной тканью и сразу же в утробу чистилища.
Авгиевы конюшни
На протяжении многих веков несчастная царица Рея приносила мужу только что рожденных детей. А жестокосердный отец, празднуя день рождения малютки, устраивал пышные застолья, пьянствовал с друзьями собутыльниками, а затем прикрываясь детолюбием, глотал их в свое нанасытное чрево. Со стороны могло показаться, что в душе тирана нет ни малейшей искры жалости к своему дитяти. И правда, отправлять детей в утробу чистилища для него сделалось обычным делом, вроде обязанности. Когда Рея, упрекая его, спрашивала:
- и не жалко тебе своими руками отпрявлять их в бездну утробы?
Он отвечал.
-Зачем все эти сентименты, там их уже четверо, в пятером им будет веселее.
В ужас приходила безутешная мать, видя судьбу своих детей Уже четверых поглотил тиран Крон. Первой была дочка Гестия—богиня жертвенного огня и домашнего очага. Второй Деметра—богиня плодородия, дающая рост всему, что произрастает на земле. Третьей Гера - богиня дневного света. Затем настала очередь сына Аида, на очереди был Посейдон, которому еще до рождения предрекли судьбу бога водных стихий. Горько рыдала безутешная мать, видя участь своих ненаглядных малюток, но поделать ничего не могла, ибо безжалостный тиран не знал пощады. С мольбою о помощи обратилась она к своей матери Гее.
-Матушка моя, сыра землица, помоги, спаси и сохрани. Запряжена я в тяжкое ярмо, из века в век рожаю Крону детей-наследников, а он их глотает в своё ненасытное чрево. Что мне делать, скажи, как спасти ребенка.
-Кто должен родиться, - интересовалась Гея .
- Сынок Посейдон, ему предрекли судьбу бога морей и водных стихий.
- Так и спрячь его там, - советовала мать, - среди бездонных морских глубин, его врядли кто сыщет.
- К сожалению, - всхлыпывала Рея, - я специально переносила его в своем чреве, чтобы родить дитя уже вполне сформированным. По всем приметам он родится в обличии бычка-первогодка.
- Вот и ладненько, - успокоила дочку мать Гея. - Можно спрятать его у меня, в светлом Ирии, но лучше спрячь его на скотном дворе царя Авгия, среди себе подобных телят-сосунков.
А надо заметить, что царь Авгий был сыном лучезарного бога Гелиоса. Бог солнца Гелиос дал своему сыну неисчеслимые богатства, но особенно многочисленными были бычьи стада. Велик и славен царь Авгий, его поля необозримы, его стада неисчислимы. Среди его тучных стад было триста чёрных, как смоль, быков. Ещё триста быков были красные, как Сидонский пурпур. Кроме того двести пятьдесят быков принадлежали лично богу Гелиосу, и были они белые, как белые лебеди. А коров и телят сосунков никто сосчитать даже не брался, ибо не было им числа. По совету своей матери, Рея удалилась к царю Авгию, и тот помог ей разродиться от бремени. А затем спрятал только что рожденного Посейдона среди тысяч телят-сосунков. Да только глаза и уши у Крона были необычной длины. Почтительно склонив головы, слуги молвили тирану.