Сад восторгов и........
Высокий глинобитный забор без конца и края преградил им путь.
- В какую сторону пойти, где искать вход? - спросил Крон у Сабскабы, и тот не раздумывая, указал в сторону реки.
-Там где река, там и вход, - уверенно ответил он, и носильщики, прибавив шаг, устремились вдоль бесконечного забора.
-Как отец назвал этот сад? - спрашивал Крон у Сабскабы.
-Твой отец назвал этот сад в честь любимой дочери титаниты Реи, а местные жители называют его садом восторгов.
-Каких ещё восторгов, - возмущался Крон в полголоса, - назвал сад в честь моей жены Реи и радуется, вот если бы в мою честь был назван сад, тогда, а так.
Но ему не удалось развить свою мысль, ибо Сабскаба, расплывшись в улыбке, воскликнул.
-Вот и вход, - указал он на медные врата, искусно изукрашенные злачёным орнаментом зверей и птиц, покрывающих сами врата и серебряную калитку.
Эти искусно сделанные врата покоились на двух массивных колоннах белого мрамора с прожилками из лазурита и сверкали так, что глазам смотреть больно.
-Эта калитка называется «калиткой небесного блаженства», - молвил Сабскаба, рукой пробуя крепка ли задвижка.
- Откуда ты знаешь, - удивился Крон.
- Прочел надпись, - отвечал он, указывая на письмена, вырезанные над аркой у врат Рейского сада.
Дернув ручку, отворил скрипучую калитку. Слуги бережно внесли царские носилки внутрь и буквально остолбенели несказанному блаженству, обрушившемуся на их головы. Разве это не чудо, после испепеляющего зноя и скучного однообразия пустыни, очутиться в саду восторгов. Разве это не счастье, переполнившее тело блаженством прохлады и каким-то неземным, священным покоем. Не зря эти злачёные врата и калитка называются «калиткой небесного блаженства», и это лишь малая толика от мириады чувств переполнивших душу. Весь этот вихрь чувств и эмоций, одним словом можно назвать небесным восторгом и более ничем. На гладкой и ровной как лист сандала земле, будто драгоценные камни пестрели разноцветные клумбы ярких цветов, отчего казалось, что сад полыхал радужным калейдоскопом огней. И от каждой клумбы, от каждого цветка исходил благоухающий аромат, который, смешавшись и усилившись, превращался в легчайший ветерок, дарующий прохладу. Будто изящно изогнутые спины дракона, меж прекрасных цветов, бежали прохладные ручьи, впадая в широкий и полноводный канал, который сапфировой стрелой в мраморной оправе питал Рейский сад прозрачной и чистой водой. Множество больших и малых озер, разбросанных по всему саду, были украшены фонтанами. Златые птицы и серебряные драконы выбрасывали из отверстий своего тела искрящиеся струи воды, которые распыляясь в воздухе, казались распустившимися цветами.
- Воды, - шептали иссушенные зноем губы, а ноги сами понесли их к водяному каналу с берегами, покрытыми гладким камнем синего цвета, вода в котором была на редкость студеной и чистой.
- Осторожно, вода очень холодная, - остановил хозяина Сабскаба, - после жаркого зноя пустыни можно простудиться и заболеть.
Только Крон и носильщики не очень-то прислушивались к словам Сабскабы, они с жадностью пили сладкую, холодную воду, которая казалась им медвяной росою. Любовались видом златых рыбок, которые, всплывая вверх и ныряя в глубину, оставляли после себя едва заметную рябь. Словно глас небесный, раздался над головами ничего не ожидающих путников хриплый голос:
-тот, кто пьет воду из реки Фисон, никогда не болеет.
От неожиданности воины схватились за свое оружие и озирались на все стороны, выискивали глазами незнакомца.
-Ты кто такой? - спрашивал Крон, видя пред собою старого, бескрылого змия, выглядывающего из-за низкорослых кустиков.
- Я страж этого сада, - отвечал незнакомец, откашлявшись, в его наиграно грозном голосе слышались нотки тревоги и страха.
Честно сказать, змий Офион, узнав среди незваных гостей самого тирана всея ойКумены, немного струхнул, в его памяти тут же возникло воспоминание тех издевательствах и унижений, каким его когда-то подверг тиран. На память о том кошмаре, Офион хранил рубцы вместо кожистых крыльев, которые Крон обрезал собственноручно.
-Неужто снова приехал мучить, - сострахнулся он.
Крон же завидя хоть кого-то, на ком мог выместить свой царственный гнев, тут же приказал.
-Эй ты, образина, мы заблудились в пустыне, приказываю, немедленно накорми нас и дай приют.
Наверно больше от страха, чем для пользы дела, с уст Офиона слетели такие слова.
- О, дети, мои! - голосом полным скорби и смирения изрек змий, - переходите на этот берег, я покажу вам жилище.
Все это у него вырвалось совершенно случайно, ибо от волнения он начал подражать старику Урану во всем, включая интонацию голоса. И это не удивительно, прожив с Ураном, столько времени, из дня в день, слушая подобные речи, поневоле начнешь во всем ему подражать. От услышанных слов, тиран просто вскипел гневом, но сдержался, ответил язвительным голосом:
-Как прикажешь, отец наш, только быстрее накорми, а то мы просто не знаем, куда складывать твои милости.
Эта колкая шутка разрядила обстановку звонким смехом Сабскабы, который буквально светился мыслью о вкусном обеде. Пройдя на другой берег реки, выложенной многоцветным камнем, по мосту с перилами черного дерева, Крон еще больше удивился красотам Рейского сада. Там, на правом берегу реки Фисон, возле мраморной лестницы на пятнадцати ступенях возвышался розовый камень, на котором была устроена беседка из чистой слоновой кости. Ажурная крыша беседки покоилась на восьмигранных колонах желтого цвета, изукрашенная растительным орнаментом красного золота.
- Проходите, - вежливо и учтиво молвил Офион, приглашая присесть за мраморный стол сапфирового цвета, с сидением похожим на цветок лотоса. - Здесь наш владыка принимает пищу и отдыхает, предавшись размышлениям. Тут он любит удить рыбу, укрывшись в тени золотистых, похожих на зонтик деревьев, дарующих прохладу в самый жаркий и солнечный день.
Но Крон, боясь сделать шаг внутрь, стоял, восхищался всему увиденному.
-Неземная красота! Услада души! - повторял он, причмокивая губами, и, правда, тут было чему удивляться.
Река, озеро и лужайка, посреди которой стояла беседка, представляли собою такою красоту, о которой может мечтать каждый. Зеленая, ровно подстриженная лужайка, будто россыпью искрящихся сапфиров была покрыта ковром цветов всех мыслимых и немыслимых красок. Посреди этой красоты были устроены беломраморные фонтаны в виде мирно сидящих львов, из пасти которых бежит вода.
- А вон тот злачёный теремок, это голубятня, - объяснял Офион.
Очарованный и раздавленный увиденным, Крон вошел в беседку из чистой слоновой кости и видит, что вся утварь там ажурная, а стены буквально пестрят резными изображениями. Тут тебе грозные видом слоны и свирепые львы, крылатые змеи, парящие меж облаками и необыкновенной красоты павлины с распушенными хвостоми.
И все это вызолочено красным золотом. Неужели все это сотворено божьими руками? Или же волшебство, причина всей этой красоте, - завистливо спрашивал он, выглядывая из ажурного оконца в хрустальную воду прекрасного озера, чье дно было усыпано розовым песком, играющим на солнце радужными цветами. Змий Офион отворил свою пасть и с гордостью ответил.
- Не по велению волшебства, а только благодаря заботливым рукам и его божественной воле возникло это чудо.
-Но как, скажи на милость, в этой пустыне, на такой бесплодной почве могло появиться такое великолепие.
-Не думай, что все это произошло сразу, когда мы приехали сюда жить, это место было дико, земля была пуста, а здешние народы проживали в землянках, больше похожих на норы. Тогда-то и простер Уран свои руки над этой землёю, отделив свет от тьмы, и сказал.
-Да произрастет земля зеленую травою и плодоносящими деревьями по роду своему. И произвела земля зелень сеющую семя по роду своему и деревья приносящие плоды….
-Слушай остановил его Крон, то ты говоришь обошлось без колдовских чар, то говоришь, все это сотворено при помощи волшебных слов. А ведь коловство противозаконно и наказуемо. Еще от прящуров наших-ящуров к нам сквозь века пришел обычай жечь калдунов на кострах, и не нам его отменять. Неужто сарик Уран начал чародействовать.