-Неправда, я сьел запретный плод, и теперь точно умру, - отвечал Адам, менясь в лице. Все еще надеясь умереть, он ждал того мгновения, когда в его жилах остынет кровь, и он упадет на землю, издав последний вздох. В какой-то миг, ему показалось, он и правда умирает, ибо что-то больно кольнуло его в области шеи.
- Вот она смерть, - шептал Адам, машинально схватившись за шею, и тутже прихлопнул комара –кровопийца, присосавшегося к яремной вене.
Некоторое время он рассматривал свою ладонь, раздавленного комара и алое пятно крови, а затем осознав, что смерти не будет, придирчиво осмотрелся вокруг и начал задавать вопросы.
- Откуда у тебя этот богатый плащ и цветы, скажи, зачем ты украсила ими свою голову.
-Теперь я так буду одеваться всегда, - ответила Ева, встав с земли, плотнее кутаясь в плащ, прикрыв им свою наготу. - И вобще, - вспыхнула она румянцем стыдливости, - не смотри на меня, я не одета.
-С каких это пор ты стала меня стыдиться, ведь ты моя жена! Мое ребро! Ты моя плоть от плоти! - воскликнул он, срывающимся голосом.
Но Ева по-прежнему стыдливо прикрывалась плащем,отвечала:
- ты бы тоже оделся, а то день -деньской ходишь предо мной раздетый, светишь своими ребрами.
Адам осмотрел свои впалые ребра. И впервый раз, осознал, что он почти наг, начал прикрываться веткой сломанного Гереха, продолжая придираться к жене.
-Отвечай, откуда у тебя этот плащ.
-Это подарок, мне его подарил знатный демонос, по имени Иблис, теперь я буду ходить в нём всегда – заявила она.
Хмельной гнев внезапно ударил в голову Адама, он ещё непонимая зачем, попытался выхватить плащ и вскричал.
-Я твой муж, я сам буду носить его, а ты прикрывайся чем хочешь.
-Нахал, - ответила Ева, влепив ему звонкую пощечину, вырвала плащ из рук и бросилась бежать в глубь сада.
Адам гнался за нею.
-Стой, - кричал он Еве, - скажи, кто сломал дерево, кто оборвал цветы. Дядя Офион говорит, что это я вчера сотворил такое, только я ему не верю, этого не может быть.
-Может, может, - ухватилась за его слова Ева, остановилась и начала его распекать. - Ты все это сотворил, тябя видели.
- Кто меня видел, - вскипел Адам.
-Иблис видел тебя, он мне все рассказал, и дядюшка Офин тебя видел. Зачем ты так напился? Зачем сломал Герех, и ел его запретные плоды? Разве ты не знаешь, что этого делать нельзя.
Адам стоял, тяжело дыша, слушал, пытаясь собраться с мыслями.
-Но ведь и ты ела запретный плод, - оправдывался он, - а если мы оба ели и не умерли, то значит, отец Уран говорил нам неправду. Только зачем ему нас обманывать?
- Вот и Иблис говорит, что отец нас обманывает, он говорил, что мы не умрем, вкусив запретный плод, а наоборот, наши глаза откроются, и мы станем подобно богам, познающим добро и зло, - подтвердила Ева. - И я верю ему, он не врал, не обманывал. Он открыл наши глаза.
-Да, - соглашался Адам, только теперь понимая, зачем Уран заставляет Еву ходить нагой.
-Вот именно нагой, - соглашалась Ева, - да еще при муже, тебе бы следовало лучше смотреть за своей женой, одевать её, обувать, а не выхватывать у нее последнюю одежду.
-На что ты намекаешь, - вскипел Адам, - неужели отец приставал к тебе.
- Нет конечно, не приставал, - отвечала Ева, - но кроме отца в саду есть и другие. Например, этот змий Офион все время так и пялится на меня, ты бы мог побеспокоиться о том, во что одевается твоя жена. Пока я не оденусь, не покажусь на глаза посторонним, - категорично заявила она.
-И я тоже не выйду, - решил Адам, ломая ветки деревьев, связал из них свои первые одежды.
Бриарей
Всю обратную дорогу, кроме приятных воспоминаний о встрече с прекрасной Евой, тиран Крон терзал себя мыслями: чем я хуже отца Урана, хочу себе такой же сад и даже лучше.
В своих мыслях он уже представлял себя в беседке изукрашенной драгоценным каменьям, услужливые девушки, такие же прекрасные нимфы, вроде Евы, подносят ему еду и питьё, всеми красками радуги и сладким пьянящим ароматом благоухают сказочные цветы и деревья, а вокруг парят бабочки, мотыльки и пестрокрылые насекомые.
Так и будет, твёрдо решил он, и тут же принялся прикидывать, что ему нужно сделать в первую очередь. Цветы и деревья можно привезти со всех земель Европы и Азии, знающих демоносов поставить, пусть возделывают почву, с этим проблем не будет. А вот с золотишком и драгоценными каменьями возникнут проблемы, ведь для такой красотищи придеться пустить по миру не одно государство ойКумены. Размышляя над этой проблемой, он вспомнил о золотоносной жиле, которую разыскал когда-то в Европе, надо бы проверить, не иссякла ли она, решил он, прикидывая, как это лучше устроить. И тут среди множества забот и проблем, в его мозгу всплыл образ его любимой демоницы Кампы, а ведь я был с нею близок, наверняка от неё у меня мог родиться ребенок. Наверное, мог, думал-гадал Крон, тогда нужно его отыскать, хоть он и не опасен, но все же.
-Давай Сабскаба, немедленно снаряди корабли всем необходимым, отплываем в Европу копать золото, - скомандовал он.
А пока Сабскаба хлопотал насчет галер и матросов, он предался воспоминаниям о том прекрасном чувстве, вспыхнувшем у него в груди. О демонице Кампе, которая свалилась ему буквально с неба. Будто весенний дождь, с неба паря и кружась, сыпались листья, цветы и лепестки одуванчика, которые призрачно искрясь в лучах солнечного света, буквально вскружили ему голову. Это было незабываемое зрелище, дождь из искр всех цветов радуги и какого-то дивного аромата, который источала прекрасная девушка по имени Кампа. Вот время было, вспоминал он прошлое: я был молод, она молода, и прекрасное чувство влюбленности, вспыхнувшее в наших сердцах. Интересно, вспоминает она меня или нет? Наверное, забыла, ведь, сколько времени прошло, сколько воды утекло, жуть. А надо заметить, что в тот самый день и час приснилось Кампе, что над головой её сына Бриарея, снизошел молоденький месяц, отчего он воссиял неземным свечением. Проснувшись, она вскочила с постели, осмотрелась, а вокруг все тоже подземно-загробное безмолвие, все также удушливо давят кислотные испарения, выжигая бессмертную душу. И поняла она, что это всего лишь сон.
-Как ты там мой миленький, - шептали её губы, пытаясь сквозь пелену мрака рассмотреть облик сына, представляя его маленьким демоносиком.
Это коварное время, бегущее в потустороннем мире в противоположную сторону, вводит её в заблуждение.
- Наверное, ты все такой же маленький, розовощекий комочек, каким я видела тебя в последний раз? - спрашивала она, неизвестно к кому обращаясь.
Только её слов в мрачном царстве Тартарары никто не услышал. Ужасные своей непостижимостью жители страны без возврата, остались безучастными к её душевной боли, искрой неизреченного света пронзившего её сознание.
Не знала Кампа и того, каким стал ее сыночек Бриарей, находясь в неведении, она представляла его еще маленьким, а он уже вырос, возмужал, стал настоящим помощником старому отцу-лесорубу. С малых лет приучился к делу, что ни день рубил дрова на продажу, собирал хворост. Климат в Европе поменялся, стало холодно, дрова стали дороги, теперь они были нужны не только для того, чтобы еду приготовить или кремировать покойника. Без дров в хижине холодно, потому и заказов у них было много, а работы еще больше, но и денежки не переводились. Был у Бриарея любимый топор лаброс с золоченой ручкой, с двойным топорищем, заостренным с обеих сторон, которым он орудовал так искусно, что не было в округе ему равных в силе и ловкости. А еще у Бриарея было четыре друга ровесника, с которыми он сильно дружил. С малых лет они росли как родные братья, а Бриарей у них был за старшего. Однажды ему довелось с каким-то делом поехать в Гарибче, небольшой портовый городишко, лежащий на раздорожье торговых путей из Европы в Азию. Возьмешь арбу, поедешь в город, спросишь там такого-то демоноса, отдашь ему этот сверток, взамен он даст тебе то-то и то-то, напутствовал его старик лесоруб. Ладно, согласился Бриарей, а про себя помыслил так. На арбе тащиться в такую даль, лишь время терять, куда быстрее и приятнее добраться морем. Прихватив с собой друзей и оружие, он снарядил рыбачью лодку и отправился в путь. Нельзя не отметить тот факт, что молодежь, всегда мечтающая о подвигах и славе, сразу же представила себя в роли эдаких пиратов-разбойников бороздящих моря в поисках приключений. Изукрасив свои лица красной и охряной краской, что, по их мнению, придавало им устрашающий вид, подвесив к мачте подобие пиратского флага, плывут, представляют из себя настоящих морских разбойников. Вскоре на горизонте показались три чёрные галеры, и у каждой вместо флага покойник на рее висит-болтается.