Крон бросил в их сторону короткий взгляд.
-Да, - твердо заявил он им, - Бриарей будет мне как родной сын.
-Но зачем он вам, - взмолился старик, - разве у вас нет своих собственных детей.
-Есть, только мне всю жизнь не везло с выбором, все время рождаются титаны и ни одного демоносика.
Как решил, так и сделал. Забрал его с собою, заботился о нем как о родном сыне. Хотя, близко к себе не подпускал, но и на отдалении не держал, всячески подчеркивая, что Бриарей ему как сын родной, но не более того. С первого же дня занялся его обучением, усадил в школе за парту, а в напутственном слове молвил так.
-Десять лет тебе придется постигать ученые премудрости, за это время ты познаешь тысячи неделимых истин, выучишь наилучшие стихи, изучишь медицину, прочтёшь философские книги, после этого ты сможешь выдержать экзамен и стать ученым.
Бриарей, вняв его советам, принялся грызть гранит науки. Это только дураку ученье слезы, умному - ученье в радость, а Бриарей от природы был наделен великим умом. С первого урока начал читать, и в скорости стал великим знатоком грамматики, математики, геометрии и медицины. Врачевание ему далось без особого труда, он сам составлял самые сложные рецепты, умело применял клизмы, ставил банки и пиявки. В знании ядов ему вообще не было равных, а трупов еще больше. За несколько дней он в совершенстве постиг все гуманитарные науки: бутафорику с логикой, тараторику с риторикой. За неделю прочел все, какие только были, книги по философии, и так преуспел в праве, что не осталось и малости, которую он не знал. Не прошло и месяца, а Бриарей уже в совершенстве изучил языки народов мира, все, какие ни есть на свете. И лишь раз поупражнявшись, освоил все виды письма: скорописный Шикасте, Дорическое, Иеротическое, Огалическое письмо, мелкий и крупный Насталик, украшенный Насх, а также Иероглифы и Клинопись. А затем он сделался непревзойденным знатоком поэзии и неповторимым ценителем музыки, при всем при этом был проницательным и сведущим во всем, что происходило в стране и за ее пределами. Отлично разбирался в тонкостях политики, умело плел тонкие интриги, хитромудро завязывал тугие узлы конфликтов, и не было ни одного политического конфликта, который бы он не мог разрешить при помощи силы, шантажа и давления. Даже тиран Крон был поражен его необычайным способностям и решил самолично проэкзаменовать столь смышленого ученика.
-Скажи мне, - вопрошал он у Бриарея, - сколько звезд на небе?
И тот не задумываясь, отвечал:
- ровно столько, сколько песка в пустыне.
- Ты обманщик, - ухмыльнулся Крон, решив, что Бриарей слабо подготовился к экзамену.
-Я никогда не обманываю, - ответил ученик, - если не веришь, пересчитай песок в пустыне, а затем звезды в небе, и ты увидишь, что я не ошибся.
Крон оценил его находчивость и тут же задал следующий вопрос.
- Скажи, а где середина земли.
Бриарей оглянулся кругом, а затем увидел неподалеку небольшой холмик, взбежал на вершину, воткнул туда палку и молвил.
-Вот она средина земли.
-Ты снова меня обманываешь, - разозлился Крон, - я велю своим слугам выпороть тебя.
-О, мой отец, - отвечал Бриарей, - выпороть меня легко, зачем твоим славным воинам поручать такое легкое дело. Лучше прикажи им проверить мои слова, пусть перемеряют землю, и ты сам увидишь, что я был прав.
-Пху на тебя! - сплюнул Крон, - у тебя на все готов ответ. Если гуманитарные науки ты освоил, теперь принимайся за военную науку, научись владеть всеми видами оружия, вести бой и быть непобедимым.
-Это дело как раз по мне, - отвечал Бриарей, - и тут же бросился в зал для фехтования.
Имея склонность ко всему, что касается военной науки, он научился владеть саблей и кинжалом, рубил алебардой и мечом, искусно метал ножи, копье и дротик, рогатину, железный и каменный диск. С расстояния ста шагов, без единого промаха, пускал стрелы прямо в яблочко. В одиночку управлялся с большими метательными машинами и малыми катапультами. Боролся, прыгал, перепрыгивал канавы, перемахивал стены, взбегал на шесть шагов вверх по стене. Переплывал реки на груди, на спине, на боку, двигая всеми членами или только одними ногами. С помощью одной руки и ценой огромных усилий взбирался на высокие скалы, а оттуда бросался в пучины водоворотов. Мгновенно выскакивал из воды, и с помощью двух кинжалов проворно взбирался на крышу дома и также ловко спускался вниз. Умело держался в седле, а на счет того, чтобы погарцевать сидя верхом и показать разные фокусы, то и тут, ему не было равных. Особенно ловко он перескакивал с онегра на дракона, а затем заставлял его на полном скаку брать барьеры, и, круто взлетев вверх, парил в небе, улавливая восходящие потоки ветра. Тяжелой, оббитой медью булавой проламывал ворота, пробивал панцири, валил деревья, все это он проделывал в полном вооружении. Кроме того, он в совершенстве владел пикой и дротиком, но топором-лабросом он владел лучше всего, ибо в этом деле ему не было равных. Он так искусно размахивал им, и так стремительно его опускал, что все стали почитать его за совершенную машину для убийства. Когда тиран Крон лично удостоверился, что и с этими науками Бриарей справился с огромным прилежанием, он похвалил его, напутствуя такими словами.
-Хочу дать тебе несколько поучений, которые ты должен помнить. Если ты выбрал службу воина, будь скромен и добродушен при дворе своего господина, но суров к врагам и беспощаден в бою. В жизни не связывайся с насмешником, ибо он всего лишь глупец. Не бахвалься и не произноси того, что нельзя исполнить. Береги свое оружие и не опускай меча, пока не закончится битва. И самое главное. Пока ты жив, не забывай о своем повелителе: ни за золото, ни за любую другую награду не отрекайся от того, кого ты обязался защищать.
И до того был смышленым Бриарей, что тут же внял всем этим советам, став при Кроне воином для особо важных поручений. Хотелось бы отметить, что со своими обязанностями он справлялся на отлично, надо кого убить, зарезать, отравить, утопить, все это ему по силам. И в скорости, он стал таким отъявленным головорезом, каких еще свет не видывал. Всем хорош внебрачный сын Крона, но пока хватит о нем. Давайте снова
вернемся в Рейский сад, узнаем, что происходит там.
Слезы раскаяния
Дальняя дорога всегда тяжела, если ступаешь по ней ногами. Но даже самая дальняя и трудная дорога намного ближе, если это путь домой. Изнуряющий зной буквально изматывал силы, раскаленное солнце иссушило небо и землю, а горячий ветер то и дело пронзал тело раскаленным жаром. Молодым, ещё, куда ни шло, а нам старикам уже нет сил выносить такое жаркое лето, к тому же сердце от жары бьется неровно, то и дело, напоминая, подумай о своем дряхлом возрасте. Какое это блаженство, после испепеляющего зноя пустыни, преступить врата Рейского сада, вдохнуть прохладу, напоенную тысячью пряных ароматов, лекарство для сердца, покой для тела, энергия для души. Едва сделав шаг, отовсюду к нему устремились его любимцы: эфирные мотыльки да пестротропные бабочки. С трепещущими усиками и прозрачными, как горный хрусталь крылышками, они парили над ним, издавая слабый, едва уловимый звон. Узнав хозяина, который часто кормил их из рук, они слетелись отовсюду, садились на плечи, лицо, голову, лезли в рот, как будто намекали, покорми нас, покорми.
-Сейчас я вас накормлю мои хорошие, - нежно брал он их на руки, боясь испугать эти нежные создания матери природы, которых Уран всегда сравнивал с душою.
Ведь душа, уподобясь куколке, впадает в спячку, а переродившись - в прекрасную бабочку, парит меж благоухающими цветами, пьёт их медвяную росу.
-Здравствуйте мои хорошие, - приветствовал он пышные в своем убранстве цветы, а те, будто живые, понимающие создания, тянут к нему свои стебельки.
Жасмины и гиацинты трутся о его ноги. Мирты и гибискусы в обнимку с розами приветствуют его своими лепестками, благоухая, источают пьянящие ароматы. Первая заповедь любому старику, живи среди цветов, вдыхай их пьянящий аромат, вкушай сладкие фрукты, пей медвяную росу – и ты проживешь вечно.
Какая прелесть созерцать мой прекрасный сад, думал седой старик, неторопливо перебираясь через ручей по-мостику желаний, тишина, благодать и умиротворение радуют глаз. Но что это! Вдруг его взору открылась ужасная картина, кругом беседки «слоновой кости» и «озера мечтаний» все разбросано, его любимые цветы: «услада для глаз», сорваны и растоптаны. Может здесь пронесся разрушительный тайфун, а может, произошло чего похуже, мелькнуло у него в голове. На своем долгом веку он повидал много, но такого еще не видел и в полном недоумения стоял, озираясь кругом. Змий Офион как заправский дворник тростниковою метлою убирал кучи мусора, горы объедков, сломанные ветки, растоптанные плоды, приговаривая: