-Вот судьба моя, злодейка, - а ж присвистнул Офион, заламывая руки, - век гнул спину на хозяина, а выслужил лишь упряжь водовозную, сено гнилое да удары палочные, вот и все мои заслуги, - причитал он.
-Можешь меня не жалобить, все одно найду тебе замену, и кажется, есть у меня на примете одна кандидатура.
Так, изгнав Адама и Еву, он поставил у врат Рейского сада стража, демоноса по имени Ридван, и пламенный меч ему в руки вложил. А в помощники ему назначил крылатых Херумивов с телом льва и орлиными головами, а также крылатых Керубов с бычьим телом и человечьим лицом, чей испепеляющий взгляд наводил ужас на толпы паломников. И, правда, не каждый способен выдержать блеск их очей, подобный пламени горящих углей, да огненное сияние и яркие молнии, исходящие от пламенных одежд. С тех самых пор, как стали они охранять Рейский сад, покой и блаженство наступило для старика Урана, паломники десятой дорогой обходили те места, а он, погрузившись в тишину и покой, предался воспоминанию о своем прошлом. Со временем Рейский сад зарос бурьянами да сорной травой, а потом его поглотила пучина вод мирового потопа, но это произошло позже, через множество веков. И вообще, это уже совершенно другая «потопная история», о которой мы обязательно когда-нибудь вспомним, тем более что связана она с (индийской) страной Ракшасой.
А пока Уран, укрывшись в четырех стенах Рейского сада, редко выглядывал наружу, а там, истекая временной рекой, бежали серые однообразные дни, будто с дерева падали на землю желтые осенние листья. Совсем потерял им счёт седой бог, а они все текут, не замечают старость, спешат, торопятся к молодым и сильным, не угнаться возрасту за ними. До смерти опостылело ему такое житьё, надумал он сняться с насиженных мест и, тряхнув стариной, объездить всю землю.
Смерть героям
А в это самое время, из долгого похода возвратились наши герои, Гавгамеш с Энкиду, доставив в город плоты отборных кедров. Народ в порыве воодушевления высыпал на площадь-Мейдан, устроил веселый пир во дворце и на улицах города. Люди пили сладкий шербет, ели белый хлеб и ячменную кашу, шурпу, халим, кебаб, рыбу, зелень, овощи. Наслаждались сочными финиками, яблоками и дынями, которыми столь щедра земля Шумера, пели и танцевали, восхваляя подвиги героев. А Гавгамеш, как и подобает щедрому царю, тут же одарил многих горожан кедровым лесом, и закипела работа: плотники выстругали для жителей огражденного Урука великое множество деревянных дверей. Краснодеревщики изукрасили их затейливой резьбой, раскрасили яркими красками. И вскоре, не было в городе ни одной старой двери, любо-дорого было пройтись улицами города, поглядеть на дивно изукрашенные двери горожан.
Да уж, удивлялись все, кто видел такое изобилие дверей, такое вряд ли встретишь где-либо в Шумере. Теперь, огражденный Урук, можно смело именовать городом тысячи новых дверей. Семь дней и столько же ночей пировали герои, а когда еда и питье пресытили их тела, положили они голову Хувавы в мешок и отправились с нею к учителю Урану. Но каково, же было их удивление, когда оказалось, что в сад Рейский так просто не войдешь, не пускают крылатые Керубы и Херувимы, охраняющие железные врата. Едва смогли они упросить стражу, позвать Урана. Спустя время, вышел старик из врат Рейского сада, Гавгамеш и Энкиду ему в ноги поклонились, вытряхнули из мешка голову свирепого Хувчавы, открыв пред богом свою боевую добычу.
-Порадуйся за нас! - молвил Гавгамеш, удерживая на весу отрубленную голову, - смотри, какой лютый зверь пытался помешать нам, рубить кедровые ели. Это и есть живое воплощение мирового зла. Представляешь! - жестикулировал Гавгамеш руками, объясняя перипетии тех событий, - он набросился на нас, будто разъяренный зверь и многих сгубил, но мы с Энкиду все же сумели, укротить это чудовище.
Слово за словом рассказал Гавгамеш, как им удалось срубить голову стражу кедрового леса. А Уран, почти не слушал его рассказ, смотрел в остекленевшие очи отрубленной головы и вспоминал давно забытое прошлое. Только теперь седой старик вспомнил, откуда он знает имя Хувавы.
Да, ведь это же я вдохнул в тело Хувавы частицу своей души, оживил безжизненную плоть, изрубленную ордой, завоевателей Ариев, мелькнуло у него в голове. И Уран ужаснулся содеянному, как будто он сам, собственной ногою втоптал в грязь частицу своей души. А пред глазами, калейдоскопом ярких событий, всплыл страшный поединок с царем Тартаром и его слугами. Едва, отправив в загробную бездну царя Тартара и его слуг, сторуких Гекатонхейров и одноглазых Циклопов, Уран стряхнул с рук остатки колдовских чар, вздохнул с облегчением.
-Слава всех высшему Хаосу! С царем Тартаром справился, теперь дела должны пойти на поправку, - молвил он своим спутникам.
-А с ним как быть, - торкнулся кто-то его плеча, указывая на вершину горы, где стояло безжизненное тело царевича Хувавы.
Вот так дела, призадумался Уран-громовержец, все провалились в бездну Тартарары, лишь тело царевича Хувавы отказались принять в свое лоно, мать сыра земля. Нужно его оживить, ведь Хувава настоящий герой, решил Уран и тут же, сложив руки лодочкой, прошептал заклинание, известное лишь ему одному, а затем выдохнул из себя часть божественной души и мысленно устремил её в тело царевича. Пестротропная бабочка-олицетворение вечной души, нежно помахивая златыми крылышками, устремилась к безжизненному телу и, о чудо, лишь только она коснулась его головы, тут же пропала, растворившись в теле. Встрепенулось ото сна могучее тело героя, это эфирная душа бога громовержца дала ему толчок к новой жизни. Пока еще глазами младенца смотрел он в этот вновь рожденный мир, радовался жизни и ясному солнышку, совершенно не догадываясь о прошлом, о своей героической смерти, о бездне Тартарары, куда провалились все его родные и близкие. Ему была уготована участь стать стражей кедровых лесов антиЛивана.
Что я наделал, терзался Уран, раз, за разом вспоминая, какими лучистыми глазами смотрел в этот мир герой Хувава, один не убоявшийся встать на пути Арийских орд, смешавших его тело с землею и прахом. Выходит, это я вложил Гавгамешу в руки заговоренные амулеты. Значит, это моими стараниями был вынесен Хуваве смертный приговор. Неужели я больше других повинен в содеянном, терзался он угрызениями совести. А Гавгамеш, не жалея красочных слов, во всех подробностях описывал победу над Хувавой, надеясь на щедрую похвалу со стороны Урана. Но какого же было его удивление, когда старик, воспылав гневом, буквально напустился на них с обвинениями.
- Зачем вы совершили это злодеяние, - допытывался он у Гавгамеша. - В ваших руках уже был Хувава, и пусть бы он сел перед вами, вашего хлеба пусть бы поел, вашей чистой воды пусть бы испил. А кедры были бы вами добыты и при живом Хуваве, - ругал их седой старик.
-Да я! Да мы! - оправдывался Гавгамеш, удивляясь переменам, произошедшим с Ураном.
А тот только махнул рукою и шагнул за ограду Рейского сада. Уже ступив одной ногой внутрь, он остановился, еще раз бросил в их сторону взгляд полный укора и молвил.
-Что сделано, то сделано, идите, празднуйте свою победу и затворил железную дверь.
Поздней, лунной ночью вернулись они в город и тут же отправились спать, а где-то в половине четвертого утра Энкиду своими собственными глазами увидел вещий сон. Он был страшен своей зловещей откровенностью и даже не нуждался в толкованиях, все в нем было ясно без слов. Досмотрев сон до конца, он сразу же проснулся и рассказал об увиденном Гавгамешу.
- Слушай, слушай, - тормошил он спящего друга, - привиделся мне среди темной ночи неизречённый свет, исходящий из земных недр. И были в этом призрачном свете видны образы и подобия великих божичей страны без возврата, - пересказывал увиденное Энкиду.
-Вот счастливчик, - позавидовал ему Гавгамеш, - а мне никогда таких ярких и красочных снов не снилось.
-Погоди радоваться, - молвил ему Энкиду, - знаешь, что я слышал своими собственными ушами, - объяснял он, покрываясь холодным потом. - Я слышал, как подземные божичи учинив над Ураном суд, засудили живого бога на смерть.